Наталья Николаевна Землянская

Наследники Белого слона


Скачать книгу

меня, как правило, всё наваливается сразу, – старуха встречается мне в лифте, и говорит таким томным голосочком:

      – Не зайдете ли на чашечку кофе? Сегодня. То есть, сейчас… – а сама так и сверлит меня взглядом.

      Вполне можно было бы отказаться, хотя старушенция – владелица дома, где я снимаю квартиру, за которую плачу не очень-то аккуратно. Но этот её взгляд…

      Мы вошли в её апартаменты: роскошно, но ничего такого особенного. Она усадила меня в огромное кресло, откуда-то из глубин жилища появилась проворная молчаливая служанка – может старуха отрезала ей язык? – и на столе по мановению её рук появились салфеточки, чашки, кофейник, хрустальные вазочки со сладостями. Я осмелела, пригубила кофеёк. Перекинулись с хозяйкой десятком фраз, и вдруг она поднимается с места, устраивается на подлокотник моего кресла, и цепко, точно клещами, хватает меня за предплечье. У неё были такие длинные когти!.. Она перевернула мою кисть ладонью вверх, взглянула, соскочила с подлокотника, – я только ойкнула, потому что она ухитрилась при этом выдернуть у меня клок волос. А она забегала-засеменила по комнате, и давай объяснять на ходу, что, дескать, старая совсем, от жизни устала, помереть охота, а не может.

      – Ты же, – говорит, – всё теперь знаешь. Видела меня вчера… И я про тебя – всё знаю.

      Я тут вежливо этак замечаю: мол, я не врач, и не наёмный убийца. А она отвечает, что на костёр ей почему-то не хочется, да и не модно это теперь. И потому надо ей скинуть на кого-то свой груз, поделиться, то есть, секретами мастерства. Чтобы не перевелись, значит, чудеса-пакости на белом свете. И тогда сможет спокойно испустить дух. С чувством выполненного долга. А иначе – никак.

      После этого монолога – счастье, что нас никто не слышал, точно бы засадили в психушку! – я деликатно удивляюсь: почему бы ей не пожить ещё? Тем более, судя по антуражу, денежки есть. Живи да пользуйся.

      А она уставилась на меня злыми круглыми глазами, точно филин, и с сердцем так говорит:

      – Да сколько же можно?!

      Я пригляделась: в самом деле, она уже совсем ветхая… А как же вечная молодость? Она было ручками-то всплеснула: сколько, говорит, чужой кровищи пролить надо для всяких таких ритуалов! Утомилась она от этих дел. Да тут сообразила, что несёт, и язычок-то прикусила.

      Ну, я поблагодарила ее за кофе-и-чудесный-вечер, и потихоньку стала отступать к выходу. Найдите, говорю, кого-нибудь ещё – мало ли дур кругом? А она – давай меня уламывать! Чего только не сулила, начиная с завещания! Потом рассвирепела – у меня прямо мороз по коже!

      – Ладно, – тихим таким голосом, – уходи…

      И вот на следующее же утро я и влетела в грузовик. Господи, как же мне было страшно и больно!.. Помню хмурые лица врачей и медсестёр: они склонялись надо мною всё ниже, потом стали расплываться, терять очертания, их голоса пробивались точно сквозь вату, я не могла понять, о чём они говорят… И падала-падала в холодную туманную пропасть, и боль заполняла меня всю! – ничего не осталось, кроме этой безжалостной боли… Ещё помню пронзительное отчаяние: неужели это