Ольга Лукас

Бульон терзаний


Скачать книгу

не захотел покупать. Два месяца, как вонь улеглась. А вы хотите своим «Вишневым садом» снова все взбаламутить. – Директор с досадой хлопнул ладонью по столешнице. И тут только Владимир понял, что с самого начала она напоминала ему крышку гроба.

      – Пушкин, «Борис Годунов». Народ безмолвствует. Можно задействовать весь коллектив, – быстро подкинул он следующую версию.

      – Не надо. У нас с Польшей есть совместные интересы, ребята гордые, обидятся, – проявил познания Компетентный Борис. – Давайте что-нибудь русское, но без опасных контекстов!

      – Островский. «Бесприданница». По одноименному фильму Рязанова «Жестокий романс».

      – Я во второй раз женился. По любви, – как будто извиняясь за то, что ему так повезло, сказал босс, – за ней никакого бизнеса. Только красота. Нехороший намек получится. Неужели в русской классике нет чего-нибудь… классического… но без оскорбительных намеков?

      – В классике много чего есть, – немного растерялся Владимир, – вы задайте направление.

      – Направление? Пожалуйста! Пусть в отрасли полный кризис – но мы сохраняем позитивный дух, потому что молоды и полны сил. Вот в таком ключе есть что-нибудь?

      – Пушкин. «Пир во время чумы», – не удержался Владимир.

      – Надо что-нибудь классическое, из школьной программы, – ввернул сын Паша, – чтоб у всех на слуху. Выбирайте давайте пьесу и перейдем уже к делам!

      – «Горе от ума»! – сказал Владимир.

      – В каком смысле? – строго переспросил Компетентный Борис.

      – В смысле – Грибоедов. Программнее некуда. Помните? «Карету мне, карету!»

      – Карету – это хорошо, – одобрил директор, – карета – это роскошь. Сделаем карету, золотом инкрустируем.

      – Это, знаете, как в одном областном театре было: «Карету мне, карету» – и на сцене появляется карета скорой помощи, – невпопад вспомнил Владимир.

      – Скорой помощи нам не надо, – спокойно сказал Петр Светозарович, – скорая помощь – это болезнь, смерть и пир во время чумы. А у нас должна быть жизнь, здоровье и шведский стол во время антракта. Значит, инкрустируем золотом карету. Нина, запиши.

      – Я записываю.

      – Да. Пусть все видят, что мы можем себе золоченую карету позволить. Но название мне не нравится. Гражданин режиссер, слово «Горе» можно каким-то другим заменить?

      – Чем же его заменишь? – растерялся Владимир. – Так ведь у автора.

      – А мы переименуем. А? – хитро подмигнул босс. – Другими словами, и чтоб без «Горя». Это же комедия. Зачем тогда горе? Там есть любовная линия? Сделаем на нее акцент. Как зовут влюбленных? Допустим, Маня и Ваня.

      – Софья и Молчалин, – подсказал Владимир.

      – Отлично. «Софья и Молчалин». Хорошее название, а? И свадьба молодых в конце!

      – У них там сложные отношения, – осторожно возразил Владимир, – насчет свадьбы есть сомнения. Может быть, назовем «Возвращение Чацкого»? Чацкий – главный герой. Он вернулся в Москву после трех лет отсутствия. А слово