враз не понял, то и сейчас не поймёшь, – хмуро бросил Мунехин.
– Я тебя рукой не тронул. – Рожин сплюнул, – а ты, видать, не вразумел?
– Разные мы люди с тобой.
– Это чем же мы разные?
– Бандиты вы!
– А ты, значит, лучше?
– Я людей не граблю. Не убиваю.
– А воруешь?
– Чего я украл?
– Небось с Лавром-то золота здесь накопали в церковных подземельях? Не зря ты сюда от Стеллецкого рванул. Знал, где клады прячут.
– Искали мы корону одну. У Лавра и был листок тот с чертежом, который я отцу Ефимию отдал. Говорил же. Листок древний, от прадедов ему достался. Лавр за ту корону здоровья лишился. А я жену загубил. Ей хотел корону ту достать из-под земли. Да Господь рассудил иначе. Грешники мы все великие!
– А корону ты видел? Не врёшь?
– Видел. Только в руках не держал.
– Это как же?
– Десять раз тебе повторять?
– А тебе не убавится. Всё равно лежим.
– Корона в тайнике была. И сейчас там хранится.
– Что за тайник?
– А мешок каменный.
– Это что же?
– Увидишь скоро, если не знаешь.
– А ты расскажи.
– Скелет там в камне замурован. И решётка его держит. На черепе корона.
– Это кто же? Сама Мнишек?
– Мнишек в столице умерла. Её, когда поймали, к царю в Москву в клетке привезли вместе с любовником. Любовнику башку напрочь, дитё Марины малолетнее тоже при народе казнили, чтобы бунтов новых не затевал, а Мнишек – в темницу. Там она и задохлась.
– А корона как же?
– Лавр рассказывал, что, когда в кремле у нас Мнишек с любовником своим пряталась, казак тот, ейный ухажёр, ещё одну бабу завёл, молодую да краше. Эта молодуха втайне, милуясь с казаком, корону ту любила примерять, а Мнишек их застукала. Вот и запрятала свою соперницу в каменный мешок под землю, чтоб неповадно было, и корону ей на голову надела.
– Не пожалела, значит?
– В гневе, видать, была. Баба крутая, недаром на двух Дмитриях венчалась. И обоих пережила.
– А вот любовник её подвёл!
– Это как водится…
– Сказки всё это.
– Лавру дед рассказывал, а ему другой дед. А тому… А тому – сам стрелец, который любовника того пленил вместе с Мнишек, когда они из кремля бежали по речке. Ему же пергамент тот достался, где начертан тайник был.
– А чего ж ты карту монаху отдал? Не жалко?
– А зачем она мне? Дорогу к тайнику я и без неё знаю. Иначе не вёл бы вас.
– И короны тебе не жаль?
– Проклятие на ней.
– С чего это ты?
– Понял я. Только слишком поздно. Когда добрались мы с Марией наконец-то к тайнику, мне Лавр вспомнился. И тогда, когда Мария к решётке за короной сунулась, я не верил, что добыли мы жар-птицу. Так и случилось…
– А что Лавр? Чего вспомнил-то его?
– Лавр многое перевидал. Сколько ему жить досталось, люди не живут. Кладоискателей он знал и истории про них рассказывал. Раскопал один такой золото в кладбищенской часовне…
– С