вокруг за полвека свели подчистую.
– А волки? – напомнил Кобяков, присаживаясь к столу, накрытому расторопной супругой администратора.
Хозяин, Васенин Степан Петрович, хитроватый мужичок небольшого роста, умел угождать как начальникам, так и односельчанам. Умирающим поселком он управлял уже без малого пятнадцать лет и, хотя каменных палат не нажил, но дом поставил справный, из толстенных свежеструганных бревен. Осмотрев новые хоромы, Кобяков заключил, что Степан Петрович никуда из поселка уезжать не собирается, а, следовательно, все его охи и ахи по поводу гибнущей малой родины не более чем лапша на уши областному чиновнику.
– Волки есть, – не стал спорить с гостем хозяин. – И живность кое-какая в округе водится. Опять же озеро под боком.
В этом озере Кобяков утопил карабин, так и не обретший своего хозяина. Тяжелая железка навечно ушла под воду, унося с собой все подозрения, которые могли бы возникнуть у дошлых следователей по поводу ревнивого мужа распутной жены. Эдуард на всякий случай помыл машину, хотя никаких следов крови или отпечатков чужих пальцев на ее полированных боках не обнаружил.
– А егерь Михеев здравствует? – спросил словно бы между прочим Кобяков. – Года два назад мы у него останавливались.
– Помер Михеич, – крякнул расстроенно Васенин. – Царство ему небесное. Смирный был человек, мухи за свою жизнь не обидел. А вот поднялась же у кого-то рука на старого человека.
– Его что, убили? – удивился Кобяков.
– Ножом в сердце, – кивнул хозяин. – Кому он мог помешать, ума не приложу.
– Может, браконьеры?
– Какие у нас браконьеры, Эдуард Константинович, – горько усмехнулся Васенин. – Михеича здесь держали просто для порядка. Ну не гнать же старого человека с насиженного места. Тем более, штатная единица есть. Опять же уважаемые люди к нему из города заглядывали, воздухом нашим подышать.
– Давно его убили? – нахмурился Кобяков.
– Пять дней назад. Позавчера схоронили.
– Странно, – задумчиво проговорил Эдуард. – А следователи были?
– Были, – пожал плечами Васенин. – Из районного центра. Походили, повздыхали, погрозили мне пальцем и уехали.
– А вы здесь при чем, Степан Петрович?
– Так ведь я за все в ответе, – развел руками хозяин. – Должность такая. А тут еще наши умельцы наловчились ножи делать с причудливыми рукоятками и сбывать их приезжим. Вот таким ножом, который у нас называют скифским, и был убит егерь Михеич.
– Но ведь это след?
– Такие ножи у нас в каждом доме есть, – усмехнулся в седеющие усы поселковый голова. – Вот взгляните, Эдуард Константинович.
Нож показался Кобякову примечательным, прежде всего своей бронзовой рукоятью, в виде волка, изготовившегося к прыжку. Причем рукоять отлили с таким искусством, что на ней почти не видно было следов обработки. Стальное лезвие хорошего закала