со страхом повторил я.
На том конце провода ответили не сразу. Уайкем и в лучшие времена плохо помнил клички лошадей, и сейчас, должно быть, у него в голове прокручивался длинный список героев былых времен.
– Те две, что участвовали в скачках в пятницу, – сказал он наконец.
Я онемел.
– Эй, ты слушаешь? – окликнул он.
– Д-да… Вы имеете в виду… Каскад и Котопакси?
«Нет, – подумал я, – этого не может быть. Это неправда. Только не Котопакси! И перед самым Большим национальным!»
– Каскад, – сказал он. – И Котопакси.
– О нет… Что с ними? – спросил я.
– Я позвал ветеринара, – сказал Уайкем. – Из постели вытащил. Сам не знаю как. Это его работа. Но две! Я понимаю, одна могла сдохнуть. Бывает. Но чтобы две!.. Скажи принцессе, Кит.
– Это ваша работа! – возразил я.
– Нет-нет. Ты уж там… Расскажи ей. Лучше так, чем по телефону. Они ведь для нее все равно как дети.
«Те, кто ей дорог…» Господи Иисусе!
– А Кинли? – настойчиво спросил я.
– Чего?
– Кинли… ну, тот, что вчера пришел первым.
– А, этот! Этот в порядке. Мы всех лошадей проверили, когда нашли тех двух. У них ведь денники рядом были, ты, наверно, помнишь… Скажи принцессе, Кит, ладно? Нам ведь их убрать надо. Пусть она решит, что делать с тушами. Хотя если они отравленные…
– Вы думаете, их отравили? – спросил я.
– Не знаю. Скажи ей, Кит! – Он с треском швырнул трубку, и я отошел от телефона, готовый взорваться от бессильного гнева.
Убивать лошадей! Если бы Анри Нантерр сейчас был здесь, я затолкал бы его пластиковый пистолет ему в глотку! Каскад и Котопакси… Я ведь их знал много лет! Я оплакивал их, словно друзей.
Даусон согласился попросить свою жену разбудить принцессу и сказать, что я должен сообщить ей печальные новости о ее лошадях и буду ждать ее в гостиной. Я оделся и спустился вниз. Принцесса, встревоженная, вскоре вышла.
– Что случилось? – спросила она. – С кем?
Когда я сказал, ее ужас сменился мрачными раздумьями.
– Он не мог этого сделать! – воскликнула она. – Вы ведь не думаете, что…
– Если это он, – сказал я, – то он об этом пожалеет.
Она решила, что нам следует немедленно поехать на конюшню к Уайкему. Я пытался ее отговорить, но она настаивала на своем.
– Нет-нет, я должна поехать. Бедный Уайкем! Он нуждается в поддержке и утешении. Мне будет не по себе, если я не поеду.
Сама она нуждалась в утешении куда больше Уайкема… Но, как бы то ни было, в половине девятого мы были уже в дороге. Принцесса успела накрасить губы. Томас лишился выходного, но, казалось, не возражал. Я предложил повести машину сам, но мое предложение было с негодованием отвергнуто.
Конюшня Уайкема, в часе езды от Лондона, была расположена рядом с небольшой деревенькой на склонах суссекских холмов. Это был большой комплекс строений, беспорядочно расширявшийся и достраивавшийся в течение целого столетия. Владельцам здесь очень нравилось, потому что конюшня представляла собой