чистейший спирт. Денатуратом этот спирт назывался давно, пожалуй, еще до войны, теперь же, на этикетке этих бутылок было написано «Жидкость для разжигания примусов. Яд». Но деда это ничуть не смущало, он прекрасно знал, что это денатурат, который он постоянно пьет уже много лет подряд.
Но прошла неделя, а бабке лучше не становилось, стало еще хуже, она вообще перестала подниматься с постели. Пришлось учиться доить козу и готовить еду. Хорошо еще, что бабка подсказывала, как и что делать. Он даже не представлял, что это так сложно, а ведь в бабкиных руках все делалось так легко и просто. Только теперь он понял, что до сих пор жил он «как у Христа за пазухой», не зная всех этих домашних забот. Да и в огороде в основном все бабка делала, он только иногда ей что-то помогал, а теперь видать всю прополку и окучивание самому придется делать. Есть взрослые дочь Тоня и сын Сергей, но они в этом деле не помощники. Тоня вышла замуж и живет в Киеве, далековато оттуда ездить. Сергей – обалдуй, вымахал выше двух метров, а ума до сих пор не набрался. Ну как можно было выучившись на механика, и проработав на заводе в Киеве два года, все бросить и приехать жить домой? Теперь работает в местном клубе киномехаником и продает билеты на киносеансы. Испортил бабке швейную машинку «Зингер», на которой он догадался прострачивать толстые пачки билетов, пробивая таким образом в них ряд дырок, чтобы билеты легко отрывались. Дома ничего делать не хочет, правда, немного денег со своей зарплаты он деду отдает, хоть и слабенькая, но подмога. У самого деда и у бабки пенсия колхозников, совсем мизерная, всего по восемь рублей и тридцать копеек, других доходов нет. Но и это уже хорошо, раньше у колхозников вообще никакой пенсии не было. Эту пенсию назначили только два года назад, теперь хотя-бы хлеб и подсолнечное масло было на что купить, и денатурат, соответственно.
К осени бабка померла. Сергей с Тоней оплатили похороны и поминки. От себя на поминках дед выставил и свой денатурат. Молодой священник, отпевавший и хоронивший покойницу, перепробовал за столом на поминках все напитки, и под конец заинтересовался синеньким напитком, который пил один дед.
– А можно и мне синенького? – попросил он.
Дед был польщен таким вниманием к его напитку, и передал батюшке целую бутылку своего напитка, который, как ни странно, батюшке тоже понравился.
После смерти бабки Сергей опять уехал жить в Киев, уж больно ему не нравилась дедова стряпня, и дед остался один. Сначала оно как-то и ничего было, зам себе хозяин, что хочешь, то и делай, никто на тебя не бурчит. Готовить за время болезни бабки он немного научился, какой-никакой суп мог себе приготовить, или там картошку на сале пожарить, в общем, голодным не сидел. Сала в запасе еще немного было. Это с того поросенка, которого сосед, дед Митрофан, зарезал им еще при жизни бабки. А Митрофан прекрасный резчик, сало всегда получается белым, нигде никаких кровоподтеков, и очень вкусное, с просмоленной на совесть и очень вкусной шкуркой. Такое сало не у каждого резчика получается. Жаль только, что больше резать нечего. После