Но свои силы дед переоценил. Уснуть он не смог, а когда стало сильно пригревать, он испугался. Несмотря на выпитые пол-литра спирта, мозг работал, и деду перехотелось гореть живем в этом пламени. Все оказалось гораздо сложнее, чем он рассчитывал, сгореть во сне не получилось. Дед открыл дверь и выскочил на улицу. К горящему дому уже сбегались соседи. Пьяный дед, в одном исподнем, стоял босиком на снегу и смотрел на свой, объятый пламенем дом.
Дом сгорел дотла, удалось спасти только сарай. Соседи дали телеграмму Тоне, которая на следующий день опять приехала за дедом. Деда опять одели в меховой комбинезон и унты, посадили в машину и увезли в Киев. Больше о нем в селе ничего не слышали.
Алексей Осипенко
Алексей одногодок моего отца, сын того самого деда, который в детстве сшил нам с Аллой такие замечательные пальтишки. Немного ниже среднего роста, но достаточно сильный и выносливый. Немного глуховат, но обладал прекрасным музыкальным слухом. В начале войны его мобилизовали в армию вместе с отцом, но на фронт он не попал, во время прохождения курса молодого бойца земляки подсказали командиру, что он плохо слышит и его нельзя отправлять на фронт, убьют ведь в первом же бою. Алексея комиссовали о оставили работать на каком-то конезаводе на территории России. После войны Алексей вернулся домой с русской женой и маленьким сыном Толей, который также разговаривал по-русски. Крестили Толю уже в Вертиевке, и моя мама стала его крестной. Мать Алексея, баба Яриша, почему-то с самого начала невзлюбила невестку, и через год та сбежала в Россию, оставив сына на воспитание Алексею. После этого Алексей еще трижды пытался жениться, и трижды приводил в дом новых жен, но все они бабке не понравились. Первые две сбежали не продержавшись и года, третья оказалась самой стойкой, прожила в доме около двух лет, но и ее бабка выжила. Алексей понял, что пока мать жива, жить с женами она ему не даст, и больше не делал попыток жениться. Решил больше не испытывать судьбу и жениться после смерти матери, но мать и здесь не оставила ему никаких шансов, она умерла в 95 лет, когда Алексею было уже около семидесяти.
Вернувшись домой, Алексей продолжал работать конюхом, так же, как и во время войны. За моей памяти он работал конюхом в плодосовхозе. Мы с его сыном Толей иногда ездили к нему на работу. Там можно было вдоволь покушать клубники и арбузов, которые выращивали в плодосовхозе. Плантация клубники находилась рядом с конюшней, нужно было только незаметно перелезть через высокий забор, а там уже кушай сколько влезет. А еще на конюшне был знаменитый конь-тяжеловоз, по кличке Василий. Таких толстых коней я больше никогда не видел, спина у него была как стол, сидя на нем мы не могли опустить ноги вниз, к бокам. Пока Василий шел шагом, на его спине еще можно было удержаться, но как только он переходил на легкий бег, седок постепенно сползал с его широкой спины, а затем падал на землю.
После смерти отца, Алексей перестроил дом, причем практически все делал сам, плотников он не нанимал. У него и голова