спелой клубники.
– То есть, хозяин предпочитает настолько лёгкий завтрак? – удивлённо посмотрела на такое скромное убранство Анни. Ей почему-то казалось, что люди едят намного больше. Тем более мужчины.
– Господин совсем неприхотлив, леди, – улыбнулся ей Уолт, положив на поднос простую льняную салфетку безо всяких кружев и вензелей. – После возвращения с войны он не любит никаких излишеств. Но причуды бывают… Как сегодня, – старик глянул на тарелку с клубникой, и Анни поняла, что требование ягод на завтрак для Элая не рядовое явление. Сама она пробовала их только в дни праздников, когда угощения для студенток присылались от самого правителя. Заставлять есть варёные овощи тех, кто на дух не выносит обработку природных плодов – тоже способ выработки послушания.
– Он ест у себя в кабинете? – вздохнула она, хотя уже вчера поняла, что так в этом доме и заведено. – Могу отнести сама.
– Благодарю, леди, – Уолт посторонился, не став артачиться, и она взяла довольно лёгкий поднос.
– Анни. Просто Анни. Мы же в равных положениях.
Ответа не дождалась – в молчании Уолта слышалось сомнение. Возможно, если бы её поселили не в отдельной спальне с собственной уборной, а на первом этаже, в крыле для слуг, уравнять было бы проще. В конце концов, раз Уолт метёт полы, то её задача не так уж далека: выметать из хозяина плохие эмоции и выполнять все поручения. Грустно улыбнувшись, Анни вышла из кухни и понеслась по каменной лестнице к кабинету Элая.
В особняке было всё так же прохладно, так что выбрать плотное платье с длинным рукавом – решение удачное. Но холодок всё равно мурашками проступал по коже, пока Анни шла по лабиринту коридоров на третьем этаже. Со стен на неё мрачно взирали пыльные портреты незнакомых магов, и взгляды чудились укоризненными. Она не просто так взялась отнести завтрак. Приличия и академическое воспитание требовали за ночную оплошность одного: встать перед господином на колени и попросить прощения, как подобает.
Она хороший фамильяр. Хороший, хороший, хороший. Лучшая на курсе, а значит, обязана оправдать все надежды мадам Вальтц. Чтобы однажды та с гордостью могла сказать: выращенная её руками эйфири безоговорочно предана своему господину, а ещё лучше – отдала за него свою никчёмную жизнь. И сейчас не место глупым порывам сердца, как случилось ночью.
На робкий стук в дверь ей моментально отозвался удивлённый голос хозяина:
– Войди, Анни. Доброе утро, – добавил он, когда она протиснулась в кабинет со своим подносом.
– Доброе утро, – она постаралась улыбнуться как можно более смело, пристыженно не поднимая на него глаз. Быстро пристроила завтрак на столе, и успела заметить, как пальцы Элая торопливо накрыли свежей газетой какую-то раскрытую перед ним книгу. В кабинете пахло шафрановым дымом его сигарет – так, что на языке проступил привкус.
– Уолт совсем разленился? – невозмутимо поинтересовался Элай. – Отправил тебя тащить это?
– Я