меня, напоминая обо всем, что я потеряла и что еще могу потерять.
Месяц назад я воспринимала любовь Эм как должное, твердо знала: что бы ни произошло в мире, я всегда могу рассчитывать на свою лучшую подругу. Тогда все казалось незыблемым. Как будто простота жизни в Пембруке позволяла мне твердо стоять на ногах.
Эмили отстраняется и разглядывает меня, все еще сжимая мои плечи так, словно я снова могу исчезнуть.
– Ты здесь. Нова, ты вернулась, – шепчет она.
Обида на ее лице вот-вот раздавит меня. Я не знаю, как смогу сказать ей, что не останусь.
– Я здесь, Эм, и мне так жаль. Невероятно жаль. Я…
Не успеваю толком ничего объяснить, потому что выражение растерянности и горя на ее лице в секунду сменяется яростью.
– Тебе жаль? Это еще мягко сказано. Да как ты смеешь? Как ты смеешь так со мной поступать, Новембер Роуз Эдли! – со злостью шипит она.
У нее дрожит голос. Она толкает меня с такой силой, что мне приходится вскочить на ноги, чтобы не свалиться на пол.
Она тоже встает с постели и снова толкает меня.
– Я не принимаю твоих извинений! Слышишь? Я никогда не прощу тебе, что ты меня бросила. Ты моя лучшая подруга. Лучшие друзья не… – Слова теснятся у нее в горле, пока она борется со слезами.
Мне хочется потянуться к ней, обнять ее и сказать, что все кончилось. Но я стою на месте и пытаюсь выдавить из себя хоть что-нибудь.
– Тетю Джо убили, – говорю я.
Я не собиралась вот так внезапно сообщать ей о смерти тети. Но, зная Эмили, уверена, что она опять накинется на меня, прежде чем у меня появится возможность осторожно преподнести эту печальную новость вместе с извинениями.
В мгновение она перестает плакать и замирает, словно ее поразила молния. Потом делает шаг назад, глядя на меня круглыми от ужаса глазами.
– Что?
– Ее убили, и папа меня увез, – говорю я, хотя знаю, что столь туманное объяснение ее не удовлетворит. – Он боится, что это имеет какое-то отношение к их прошлой работе, что-то…
– Их прошлой работе в ЦРУ? – еще больше вытаращив глаза, спрашивает она.
– Да, – вру я, стараясь не углубляться в подробности, а то она поймет, что что-то здесь не так.
Эмили в растерянности делает несколько шагов, как будто не может до конца осознать мои слова. И я ее понимаю. В Пембруке никогда не происходит ничего ужасного. Даже после того, как папа сообщил мне, что мы в опасности, и отправил в Академию, я не верила ему до тех пор, пока не оказалась лицом к лицу с трупом.
Она поворачивается ко мне, нахмурившись.
– Я даже не знаю, что… Нет… это просто… А сейчас тебе что-нибудь угрожает?
– Не думаю, – снова вру я и добавляю каплю правды: – Но ты же знаешь папу. Он умный и чересчур осторожный.
В этом ее убеждать не нужно – за последние двенадцать лет она столько раз бывала у нас дома, что знает все не хуже меня.
– А он знает, что ты сейчас здесь, что ты залезла ко мне в окно посреди ночи? – недоверчиво