как и прежде, продолжал за спиной Кфира строить свои маленькие козни. Арт при встрече всегда снисходительно улыбался. Фельдштейн почему-то до сих пор продолжал его не замечать. А вот с Сашей они постоянно контактировали, и не только по рабочим темам. Саша восхищал своим великолепным русским и потрясающей эрудицией. Кроме того он отличался веселым нравом и незаурядным чувством юмора. Кфиру очень импонировало то, что этот ультра религиозный раввин очень толерантно относился к такому типу как он, который даже не носил кипу[9]. Как-то до Кфира дошли слухи, что однажды в синагоге во время вечерней молитвы, когда он остался молиться вместе с Сашиными учениками, они с удивлением говорили: «Он молился, как один из нас…» Однако с его стороны это было абсолютно искренне. Кфир не раз говорил о себе: «Религия близка мне. К сожалению, это я далек от нее».
Планируя очередные поездки, он уже достаточно освоился и обнаглел для того, чтобы дополнять их своими личными маршрутами. С самого начала своего пребывания в СНГ ему очень хотелось побывать в Риге.
Обосновавшись в Одессе и пустив на своем новом поле деятельности кое-какие корни, Кфир попытался осуществить свою давнюю мечту. Как уже упоминалось, в тот период ему не надо было отчитываться о времени и местонахождении. Он курировал весь юго-запад Украины, от Керчи до Львова, разъезжал в основном поездами, при полном отсутствии маломальской связи, и начальство не могло знать, где он находился и что делал в какой-либо момент. Чувство ответственности, однако, часто мешало оторваться от интенсивной работы.
Тем не менее, во время очередной «пробежки» по просторам великой страны, Кфир решил заехать в Ригу. Утром, выехав из Одессы в Херсон на «Ракете» – корабле на воздушной подушке, через несколько часов он был на месте. Проработав там весь день и переночевав, на утро он собирался отправиться автобусом в Николаев. Ему навсегда запомнилась утренняя поездка по Херсону в автобусе к автовокзалу. Сказать, что пассажиры были набиты в автобусе как сельди в бочке – это значит, ничего не сказать. Кфир даже и не попытался бы зайти в такой переполненный автобус. Местных же, которые стояли рядом на остановке, это обстоятельство нисколько не смутило, впрочем, как и тех, кто уже был в автобусе. Это невероятное «уплотнение», по-видимому, являлось нормой, и было ежедневной практикой, как бы естественной частью среды. Если бы не местная знакомая, он бы, наверное, еще долго стоял на остановке. Чтобы описать атмосферу в таком автобусе, нужно быть художником, любителем экстрима и поэтом одновременно. В этот период экстрим для него был более или менее нормальным, частым явлением. Держаться в автобусе не представлялось возможным, но и необходимости в этом не было. Непонятно, как он не потерял сумку, а точнее, как ее не унесло от него этим медленным, но мощнейшим людским течением. Из карманов тоже ничего не пропало, по-видимому, по той простой причине, что в давке такой плотности карманники теряют свой «оперативный простор».
Итак,