приличной, так как находилась в зоне "а". Чтобы пристроить чадо в школу элитного района, существовала негласная такса – 5 тысяч рублей. Если ребенок из другого района – 10. Конечно, суммы приписывались к нуждам школы: ремонт, праздники и еще раз ремонт. В школах и впрямь были облуплены стены, лежал драный линолеум. Но куда растворялись собранные деньги – непонятно. Стены к новому учебному году красились дешевой краской, линолеум и вовсе не трогали. Если учесть, что детей из других районов города только в нашей школе училось процентов 60, то протекающую крышу, на которую вечно ссылался Ильич, давно можно было заменить на золотые купола.
Правда, Ильич – мужик приличный. Взятки брал, но не зарывался. Сам слышал случайно, как он говорил родителю в своем кабинете: «500 рублей дашь – возьму. Пять тысяч дашь – с удовольствием возьму». Шеф отрывался на учителях: мизерные зарплаты и фокусы с летними увольнениями. Из-за текучки школа была самая слабая и единственная, которая не называлась гордо гимназией. Впрочем, Ильич и сам не шиковал: «Аудюха» 87 года и двухкомнатная хрущевка – это все, что он рисковал показать общественному взору. Может, на него отрезвляюще подействовал пример его предшественницы. Та, тоже ссылаясь на текущую крышу, взимала мзду, но таксу держала твердую – 10 тысяч. Ездила на «мерсе», купила своим детям квартиры, выглядела как леди и часто посещала курорты. Но с учителями делилась, отпуска оплачивала. Брала она много и часто, но красиво и аккуратно – просто протягивала талончик с неким расчетным счетом. Налом не баловалась. В школе до сих пор добрым словом вспоминают и ее, и ее методы. Закосила ее не прокуратура, не ОБЭП, и не налоговая, а целебная, дорогая радоновая ванна. После курорта резкое, неожиданное обострение невесть откуда взявшейся лейкемии и – вся школа рыдала на ее похоронах. Хорошая была женщина, у всех нашлось доброе слово. Но протекающая крыша до сих пор красивый повод для поборов.
А я – идеальный работник. Денег не требую, только жилье и доступ к машине, которую Ильич отвратительно водит.
– Зайди! – крикнул в окно Ильич. Он сидел один в кабинете, с несчастным лицом. Ильич – человек без «особых» примет. Средний вес, рост, возраст, а лицо с третьего раза не запомнишь.
– Как ты мог так опозориться?
– Я ж не знал. Думал, новенький.
– ...ть, – шеф был самозабвенный матершинник.
– Я тут машину разбил, – заинтересовался я его упражнениями.
– ...ть. Ты ж вчера только за руль сел, ...ц!
– Сделаю, лучше новой будет. Какая-то дура зад помяла, когда на светофоре стоял.
– Деньги стряс?
– Ей самой бы кто помог. Сам сделаю, только краску куплю.
– Иди, рыцарь ...ый.
Я и ушел. Купил два пакета геркулеса на ужин. Для меня в еде главное не качество, а количество.
Но этот чертов денек не кончился. Еще саднила щека от пореза опасной бритвой, как по пути из магазина, пролезая в заборную щель на территорию школы, я застрял. Вчера не застревал, позавчера не застревал, просто