выходил покурить и вел, расхаживая на панели у кафе с сигаретой, быстрые переговоры на английском. Дамы уходили в туалет и потом рассказывали, что там играет музыка. Эмилия много смеялась, а Аля, наоборот, к концу вечера казалась уставшей и озабоченной.
Прощались с обниманиями и поцелуями. В безлюдном уже, вечернем каменном проулке, ведущем к площади, звенели русские голоса. Потом этим же проулком семья брела к своей гостинице. Римские мостовые тихо источали жар. Прохлады вечер не сулил. Отец семейства, тем не менее, был полон хмельного задора. Он делился громкими наблюдениями и воспоминаниями о вечере, не совсем учитывая, кстати, присутствие детей.
– Ну что, – весело спросил он у жены, – хочешь римского любовника, двадцатилетнего? Нравы империи!
– Я себя хочу двадцатилетнюю, – неожиданно хмуро ответила Аля.
В номере она быстро отправилась под душ первой и застряла там надолго, дети приникли к экранам телефонов, а отец семейства отправился купить у ночного портье бутылку воды без газов.
Новый день выдался жарче предыдущего. Но три из шести внесенных в план достопримечательностей были досмотрены, а к пяти вечера семья успела на скоростной поезд до Неаполя. Там нужно было еще пересесть на электричку до Сорренто.
На следующее утро никаких разъездов не намечалось: семья должна была провести день на небольшом пляже Сорренто. Накануне Аля пересмотрела свои купальники и неожиданно заявила, что хочет прикупить новый – тут, в центре города. Виталий смеялся и говорил, что и московские купальники вполне годятся для итальянской ривьеры. Но жена проявила настойчивость, причем поразительную. Рано утром она собралась и, не дожидаясь никого, отправилась за покупками. Сонный муж из постели вяло осведомился, чего она в такую рань. Аля только махнула от двери рукой. Она еще заглянула в соседний номер к детям и посоветовала им топать на пляж без нее и ждать ее в обновке там. Дочь, конечно, заскулила, желая отправиться в магазин купальников вместе, но успокоилась, узнав, что презент будет и ей.
Сразу после завтрака Виталий еще повозился в номере, заваривая кофе, рассматривая вчерашние фотографии и как-то не решаясь отправляться на пляж втроем. Но дети настояли, и сразу после полудня они, миновав старые узкие улочки, спустились к морю. Это был небольшой пляж, стиснутый в маленькой бухте двумя мощными утесами. У выхода из бухты маячили на рейде легкие моторные лодки, целясь в небо щетиной мачт. На сером песке уже гомонила летняя многоязыкая публика – свободных мест было немного. Виталий заплатил приготовленные восемь евро за лежак под зонтиком, оставил сына караулить вещи и отправился с дочкой в тепловатые волны. Потом они вернулись, и к морю побежал сын. Виталий оставался в напряжении, поскольку обычно они с женой чередовались, купаясь с детьми. За сыном – азартным ныряльщиком еще полагалось присматривать. К часу Али еще не было, Виталий злился, звонил ей на московскую симку, зная, впрочем, что телефон выключен.
К двум часам она явилась спокойная и довольная. Дочь получила прелестную сумочку,