лезвий (я взял тоже, может пригодиться), помазком, одеколоном, зубной щеткой (с настоящей щетиной), жестяной коробочкой с видом Спасской башни (там был зубной порошок), подшивным материалом (подворотнички – это для салаг), петличками и прочей фурнитурой, дополнительными ремешками к портупее, пуговицам и много еще чем. Приобрели планшеты, куда в уголке магазина переложили документы, а то в шинель и в «сидор» лазить было неудобно. То, что обноски, выданные нам в госпитале, не соответствовали высокому званию лейтенантов РККА, было ясно и так. Купили штаны (похожие на галифе) – для меня даже нашлись синие – «летчицкие». Приобрели и тут уже в примерочной одели теплое белье. Еще обзавелись свитерами, а с Пашкиной подачи еще и теплую безрукавку приобрел. Шинели, несмотря на их поношенность, мы решили не менять – сэкономили.
И снова я смотрел на Пашку и брал его действия за основу. Летчики, как оказалось, были богаче, чем пехотные лейтенанты. И еще мне положено было денежное вознаграждение за боевые вылеты. (Ого! Я, оказывается, успел боевые вылеты сделать…) Жадничать у красных командиров, воспитанных в духе пролетарского равенства и братства, считалось плохим тоном, и я, не задумываясь, сунул бывшему соседу по палате целых (а может, «только») четыреста рублей. Мы договорились, что он мне вернет после войны в Крыму вином и арбузами. Мою попытку купить ремень со звездочкой на пряжке (как в кино видел) Паша, как опытный товарищ, не одобрил. С его слов выходило, что будет неудобно застегивать и что сильно затянутый ремень мог порваться у шпенька.
– Это же для парадно-выходного. А ты вот с таким на пузе поползай – цепляется за все, и потом из него траву и землю замучаешься выскребать!
– Да у меня такой раньше был (ну, должен был быть). Я же на пузе не ползаю!
– Оно и видно – пижон! – Пашка никогда не упускал возможности мелкой подколки.
Продавцы, у которых наша пара была почти единственной клиентурой, помогали приодеться и собраться. Советовали, отводили к зеркалу, ориентировали в выборе, подсказывали, что еще надо взять. Благодаря их заботе мы обзавелись блокнотами, тетрадками, чернилами в пузырьках из толстого стекла, карандашами и ручками-самописками. Я представил себе, что потом придется писать, каждый раз опуская перо в чернильницу, и купил еще одну ручку – про запас.
Хромовые сапоги (валенки привязали к вещмешкам) и настоящие кожаные перчатки завершили нашу экипировку.
Паша стоял перед зеркалом, время от времени поворачиваясь то одним, то другим боком.
– Во! Теперь на людей стали похожи. А то после госпиталя в гостинице появиться было стыдно.
А потом Пашка проводил меня до трамвая… Нам пришла пора расставаться.
– Может, останешься? Вместе по Москве погуляем, покажешь места, которые знаешь. Ведь ты же тут бывал, а я впервые, – еще раз напоследок пытался меня уговорить бывший сосед по палате. – И повод у нас есть поднять за содружество родов войск. А потом, через пару дней, вместе поедем. Нам же на один