Но я знаю: стоит ему надавить еще хоть немного – и моя кожа не выдержит. Он спускается ниже, каким-то чудом обходя бьющуюся жилку, подбирается к вороту сорочки. – Чья идея? – сейчас я даже знаю, как изгибаются его идеально очерченные губы в улыбке, что напоминает оскал хищного зверя. Рука его ненадолго замирает. И тут же я слышу треск разрываемой ткани.
Все это кажется непонятным, жутким кошмаром, из которого не выбраться и который не закончится до тех пор, пока этого не пожелает Лео. Сердце в груди бьется так сильно, что оглушает меня, погружая в свой необъяснимый ритм, уводящий от того, что происходит вокруг.
– Дай угадаю, – смеется Лео, а я невольно заслушиваюсь. Какой у него смех! Ненависть, страх и восхищение смешиваются во мне, пугая даже меня саму. – Оберон? – тихо спрашивает он, выдыхая имя уже знакомого мне демона прямо в губы.
Каким-то краем сознания я понимаю: происходит что-то неправильное и непонятное, но сосредоточится не удается. Словно испугавшись, разум прячется на задворках сознания, уступая место инстинктам.
Его рука движется ниже, разрывая тонкую ткань рубашки. Но вместо объяснимого в такой ситуации страха я испытываю непонятное волнение. Предвкушение чего-то заманчивого, неизведанного.
– Какая ты, оказывается… – его голос становится ниже и глубже, а дыхание – учащенней.
Мир вокруг словно перестает существовать, сжимаясь до одной маленькой точки. Мое сердце колотится в груди с бешеной скоростью. Дыхание, прерывистое и частое, смешивается с его, ровным и уверенным. Я не вижу его лица, но чувствую, как рука скользит по обнаженной коже, и под этими прикосновениями я начинаю гореть, словно дикое пламя.
– Нравится? – Тихий шепот у самого уха. – Открой глаза, милая, – ласково шепчет он, и я понимаю, что ничто не мешает сделать мне это.
В тот же миг распахиваю глаза, и сейчас мне кажется, что я тону в черной бездне, на дне которой то и дело вспыхивают и гаснут золотые смерчи. Так смотрит на меня демон, более не скрываемый никакими личинами. Словно ненужная шелуха осыпалась с внешности Лео, обнажая его истинную суть в одном лишь взгляде.
И это прикосновение к его истинному «я» каким-то образом отрезвляет меня. Как выброшенная на сушу рыба, я хватаю ртом воздух, но сказать по-прежнему ничего не могу.
– Сильная, да? – ухмыляясь, говорит он. – Посмотрим, как ты запоешь, птичка моя, когда я начну спрашивать. – Улыбка становится чуть шире, обнажая удлинившиеся клыки. – Так кто подослал тебя, и что ты уже успела передать, Мири? – на моем выдуманном имени Лео сделал особенный акцент. – Отвечай, – в этот момент я поняла, что теперь могу говорить.
– Я… я… – с трудом восстанавливая сбившееся дыхание, начала я. – Меня никто не… – договорить мне не удалось, так как звонкая пощечина обожгла щеку огнем, а в ушах зазвенело так, что на мгновение я потеряла ориентацию.
– Так не пойдет, Мири, – заговорил он ласково, будто с глупым ребенком. – Давай договоримся: мы не используем частицу «не». Когда я тебя спрашиваю,