пренебречь – при всем желании.
– На родственников правила не распространяются, – возразил Джастин.
Доринда покачала головой.
– На мужчин-родственников – очень даже. По поводу кузенов у тети было особое мнение. Они вообще опасны – так она считала.
Джастин невольно расхохотался и немного успокоился. Хотя почему встревожился, он и сам не понимал. Первобытный инстинкт побуждал его к решительным действиям. Так и огрел бы Доринду чем-нибудь тяжелым по голове и утащил подальше от опасностей в пещеру!
Смех слегка разрядил атмосферу, однако Доринда упрямо стояла на своем. Она не собиралась увольняться и расставаться с платьем за тридцать фунтов. Кроме того, тот факт, что Джастин вдруг проявляет живой интерес к ее особе и даже сердится, очень ее веселил. Мужчина не станет сердиться, если женщина ему не нравится. Эта премудрость пришла уже не от тетушки Мэри, а от Джудит Крейн. Той самой девушки из клуба «Вереск», которая раздражала соседок, принимая по нескольку ванн в день и без конца бегая на свидания. Доринда многому научилась у Джудит. Что касается тетушки Мэри, та имела перед глазами пример Подлого дядюшки и сложила о мужчинах самое неблагоприятное мнение, которым тоже поделилась с племянницей: мужчины существуют, тут никуда не денешься, просто держись от них подальше, и все будет хорошо.
В результате Доринда продолжала отказываться от тридцати фунтов, сияя благодарной улыбкой. И с удовольствием поглощала обед, то и дело возвращаясь рассказами к мисс Мод Сильвер.
– Она дала мне визитку и велела сразу же позвонить, если что-нибудь случится. Я предупредила, что мне нечем заплатить за услуги, а она сказала звонить все равно. Она просто душка, Джастин! Похлопала меня по руке и сказала: «Дорогая, когда-то я тоже была молода и прислуживала в чужих домах. Однако жизнь щедро меня одарила, и поэтому я люблю помогать другим».
В конце концов Джастину пришлось отступить. К тому же он не хотел ссориться, потому что еще не отдал Доринде подарок. Хотя сама Доринда ссориться не собиралась. Она сияла, называла его «милый Джастин» и отвергала деньги. Джастин чувствовал себя идиотом. Он планировал преподнести сюрприз с видом доброго покровительственного кузена, однако весь настрой почему-то пропал.
Когда Доринда в сотый раз упомянула, что ей нужно еще заскочить за позолоченной булавкой перед тем, как ехать к мистеру Окли, Джастин вытащил из кармана конверт.
– Получше булавки… надеюсь, тебе понравится. Это принадлежало моей матери.
– О, Джастин! – порозовев, воскликнула Доринда.
В конверте оказался потертый футляр из коричневой кожи, а в футляре на некогда белой, а теперь пожелтевшей, как клавиша старого пианино, подушечке блестела брошь. При виде подарка Доринда лишилась дара речи. Два пересекающихся кольца из маленьких бриллиантиков сверкали, отражая свет.
Девушка подняла на Джастина полные слез глаза.
– Нравится?
– О, даже слишком! – вздохнула она.
– Надень!
Рука с брошью замерла на полпути.
– Джастин,