и замполит майор Быстров, и секретарь парткома майор Зайцев на меня пообижались, пообижались, да и оставили в покое – всё же «молодой офицер, неопытный». К слову сказать, командир базы меня и вовсе не ругал, а напротив, поддержал решение о лишении звания сержанта, с которого я сорвал лычки.
Вскоре стало понято, что всё-таки в какой-то мере ситуацию переломил. Противники подобных методов не понимали и не понимают, что далеко не всего, и не всегда можно добиться даже очень интенсивной индивидуальной и прочей воспитательной работой. Немало встречается таких солдат, которых ничем не проймёшь. Ну, посидели бы они на гауптвахте пяток дней. А что там – прогулки положены, перекуры – тоже. В карауле, порой, не легче. Питание из ротной же столовой, ну почти как для подопечного знаменитого Шурика в юморном кинофильме – хоть и без шашлыка, но с компотом.
Бывали случаи, когда только нестандартными действиями, причём самым решительным образом можно было переломить ситуацию. Главное при этом сохранить справедливость. Наказанные должны понимать, что с ними обошлись хоть и круто, но вынужденно. Ведь они нанесли вред боеготовности – пришлось подыскивать замену и ставить в наряд вместо них менее опытных младших командиров, даже ефрейторов.
Повторяю, такое я учинил ещё только один раз незадолго до назначения в Куженкино, когда командовал ротой в дивизии, дислоцированной в Калинине и когда дивизию развернули до полного штата. В восьми ротах из девяти, кадровыми офицерами были только ротные. Остальные все из приписного состава. Ротный начальником караула не заступает – это задача командиров взводов. Но где их взять?
Развертывание дивизии проходило по плану – подъём по тревоге, выдвижение в район сбора, получение обмундирования, снаряжения, оружия, а затем марш в знаменитый Путиловский учебный центр, и там три с небольшим недели боевая подготовка, итог которой проверялся на учениях. А во время боевой подготовки мы оказались включёнными в график несения караульной службы. И самым сложным был караул гарнизонный, где средь других постов был пост на гауптвахте.
Меня назначили начальником караула столь внезапно, что я даже не успел получить своё табельное оружие… Кобура была на ремне, но пустой.
Мотострелковая дивизия до полного штата! Это в то время почти 16 тысяч человек. Призванными оказались разные люди. И вот ночью вызывают меня на гауптвахту… А там здоровяк, весь в татуировках, да с автоматов в руках. Часовой из приписного состава, этакий какой-то мягкий и скромный мужичок, выпустил громилу из камеры, а тот выхватил у него автомат и стал всех пугать. Я пришёл… Что делать? Он с заряженным автоматов в руках. Рядом с оружием никого нет, да и не стрелять же на гауптвахте – мало ли что произойдёт. Ещё подходя к гауптвахте, слышал его речи – мол, эту вашу Родину я… и далее непечатно. Продолжал и при мне этакие речи. Хвастал, что сидел, и море покалено. Я понял, что, если дам слабинку, всё – он меня же на мушке продержит, сколько захочет,