другой коленкор, – сказал человек. Портфель стал слегка покачиваться, словно стрелка на индикаторе какого-то измерительного прибора. – И сколько?
– Совсем недорого за такую картину, – и женщина назвала цену.
– Надо подумать, – человек поскреб щербатую щеку, почесал выразительный нос в синих прожилках.
– Что ж, думайте, – сухо сказала женщина и потускневшим взглядом проводила Саморядова до двери. Тот вышел, как и вошел под переливчатый звон полых металлических трубочек.
3—7
Спускаясь по крутой улице, вдыхая прохладный воздух, щурясь от яркого солнечного света, который заливал улицу, отражался в витринах, сверкал на хроме автомобилей, Саморядов поймал себя на мысли, что сегодня в городе, как на Альпийском курорте. Того гляди проступят шале, группы праздных и богатых курортников, в том числе Катрин Денев в роли дневной красавицы, которую сопровождает незадачливый муж…
Остался позади бывший магазин «Снежок», а с недавних пор ресторан «Пиросмани». Остался позади торговый центр «Высшая лига». В маленьком сквере у фонтана кукушка в башенных часах прокуковала четыре раза. Пройдя мимо мертвого фонтана, Саморядов перешел дорогу. Поодаль от разрисованного детской рукой забора стоял длинноволосый прыщавый юноша в берцах. Он наигрывал на гитаре и пытался осиплым голосом исполнить «Summertime». Девушка в темно-зеленой куртке-балахоне, с фиолетовой прядью волос, в митенках, металась от прохожего к прохожему с черной шапочкой в протянутых руках.
– Помогите музыканту, помогите… – как заведенная, повторяла она, виновато улыбаясь. Прохожие не помогали, проходили мимо с хмурыми замкнутыми лицами.
Когда девушка с той же улыбкой подошла к Саморядову, он, как и все хотел пройти мимо и равнодушно. Но в последний момент передумал, остановился. А может, его остановила эта песня, колыбельная из «Порги и бес». Это тебе не какое-нибудь «Любэ». Это все-таки Гершвин. Саморядов выгреб из кармана куртки горсть монет, высыпал в черную шапочку. Девушка поблагодарила и метнулась к другому прохожему.
3—8
Внезапно на желтой стене сталинки из вихря разноцветных линий, похожих на узоры калейдоскопа, выскочило «Help!!!» и тут же исчезло, растворившись в абстрактном рисунке. Остолбеневший Саморядов вытаращился на рисунок, тщась разглядеть в нем призыв о помощи. Это был рисунок со скрытым изображением. Но то, что Саморядов увидел при взгляде вскользь и как бы само собой, теперь, когда он смотрел в упор, при всем его желании он не мог разглядеть. Как он не старался он не видел ничего, кроме странного узора из пестрых клубящихся линий. Чем пристальней он всматривался в рисунок, тем беспомощнее он себя чувствовал. Его охватило глухое раздражение. Он попытался расфокусировать взгляд, задействовать боковое зрение. Безнадежно… Надо было расслабиться, отпустить себя. Только это было так же трудно, как заставить себя заснуть, когда спать