придут сильные холода.
– Ладно, я понял, – недовольно засопел Ороро. – Но тебе обязательно туда идти?
– Рук не хватает, а я кое-что смыслю в зельеварении – бабушка успела меня научить до всей этой… заварушки. Ухаживать за больными да сбивать жар уж точно смогу.
Он уходил рано утром, возвращался вечером, когда уже начинало темнеть. Едва хлебнув горячего чая, хватал рогатку и выходил во двор. Иногда звал Ороро, и они торопились в лес, но либо Дверь была не та, либо находилась слишком далеко и исчезала до того, как они добрались бы до нее.
Закончив с огородом, Ороро взялся осваивать станки и инструменты Ингрэма.
– Сам сделал? – уточнил Ингрэм, разглядывая его первую удавшуюся фигурку.
Ороро кивнул, взволнованно ожидая приговора. Ингрэм провел большим пальцем по неровному узору, поскреб по шероховатости.
– Хорошо получилось.
Ороро шумно задышал носом, тщетно скрывая довольную улыбку во все лицо.
– Завтра хорошенько пройдись шкуркой и углуби рисунок, вот посмотри, – Ингрэм достал нож, который всегда таскал с собой, – здесь и здесь…
Он показывал и говорил, глотал обжигающе горячий чай, лениво мурлыкал простую мелодию и смотрел на огонь в очаге. Огонь отражался в его зеленых глазах, накладывал густые тени от ресниц на запавшие щеки. Ингрэм показался вдруг бесконечно усталым и похудевшим.
Тем вечером он отказался от ужина, выпил еще чаю и завалился спать. Шумный дождь барабанил за окнами, усыплял монотонной дробью. Ороро устроился в ногах Ингрэма. Он никак не мог расстаться со своей деревяшкой, все проводил пальцами по узорам и улыбался.
***
Ингрэм собрался уходить очень рано. Толком не проснувшийся Ороро спотыкался о стол, табурет, его сапоги. Чесал затылок, брюзжал о надоедливых больных людишках, которые сами не могут о себе позаботиться, и почему бы в такую смурную погоду Ингрэму не остаться дома? Ингрэм ухмыльнулся, потрепал по волосам и велел хорошо себя вести. Ороро осклабился в ответ, запер за ним дверь и завалился спать в его постель. Пригретый оставшимся теплом, задремал аж до полудня. Осознав это, вскочил, заторопился к изголодавшейся козе с выросшим в козла козленком и возмущенно горланящему петуху с курами, но едва распахнул дверь, как позабыл обо всем на свете – мир покрывала слепящая белизна.
Белела земля, на кустах и деревьях примостились аккуратные белые шапочки. Ороро перевел взгляд на темнеющие на белой земле следы. Ингрэм, сообразил он и неожиданно пришел в дикий восторг. Выскочил наружу, засуетился, поставил ногу в один из следов, поставил другую, огляделся и, восторженно улюлюкая, забегал по двору, оставляя свои следы. Нагнулся, собрал снег в ладони. Снег сначала обжег, а потом захолодил. Ороро расхохотался, но тут же замолчал, услышав возмущенные звуки животинок, недовольных тем, что он до сих пор не принес им еду. Ороро поспешил в сени, набрал в ковш зерна, насыпал его обитателям курятника и забрал найденное яйцо. Затем полез в