в лица прохожих, которые не знали, что ждет их.
А он знал.
Он так хотел предупредить их! Так хотел!!!
Но им было не до него.
Мы в телестудии. Я сижу напротив Учителя Михаэля Лайтмана, 21 век, уже не заставят молчать, не лишат права общения, не вышлют из страны, уже сказанное разносится по миру в мгновение, и миру бы услышать…Но не слышат.
Я говорю: «Вас же не слышат!»
Он продолжает свое.
Я говорю: «Ваши выводы для них не логичны».
Он не обращает внимания.
Я говорю: «Мне пишут: пусть твой учитель перестанет пугать нас…» Что же делает мой Учитель?..
Он передает посыл рава Ашлага в наш сегодняшний день, и ему «наплевать» на то, что говорят. Слишком велика ответственность.
И самое главное, – предвидение рава Ашлага сбывается минута в минуту.
Мы вступили в эру «последнего поколения».
Европа будет зеленой. Исламская Европа объединиться с правым, фашистским миром и предъявит все счета Израилю.
Окажется, что это мы виноваты во всех бедах человечества.
Окажется, что это мы скрываем от мира секрет счастья!
Мы не выполняем главный Закон, которому присягнули, – Закон любви к ближнему!..
А раз так, то мы миру не нужны.
…Но мы не слышим.
Как тогда, 97 лет назад, так и сегодня, – мы не слышим каббалиста.
Что же делать?
И снова заходит Михаэль Лайтман в нашу маленькую студию.
И снова усаживается за компьютер и пишет.
И снова открывает ежедневный утренний урок словами о единстве.
И я понимаю – услышат. Обязательно услышат.
Сажусь и пишу эту статью.
Чтобы услышали.
/ первый стыд /
Ну, теперь надо напрячь память.
Мне было четыре года. Может, чуть больше.
И мне, в принципе, нравилось в детском садике.
И там нравилась мне одна девочка.
Таня, по-моему, ее звали Таня.
Такая, с огромными бантами. Я был в нее влюблен.
Однажды даже дал ей полконфеты «Мишка на севере».
А она мне потом два кубика от шоколадки «Аленка».
Все хорошо, если бы не тихий час.
Тихий час разбивал мне жизнь.
В тихий час мне снился все время один и тот же сон, что я плыву по озеру, что я даже вижу дно и рыбок разноцветных…
Плыву-плыву себе…
И просыпаюсь в мокрой постели.
Мокрый, испуганный, не знающий, как это скрыть.
И скрыть-то нельзя. Как?! Бывало, прикроешь одеялом, думаешь, вдруг не заметят… Но куда там! Замечали сразу же!.. И тогда ворчливая нянечка начинала менять постель…
Повторялось это по два-три раза в неделю.
Когда это происходило дома, родители говорили – пройдет… дело возраста.
Правда, несколько раз водили меня к врачу, он долго заглядывал мне в рот, прописал даже какие-то капельки…
Потом меня смотрел веселый друг отца, кажется, он был детским психиатром или психотерапевтом, шутил, играл со мной в «Чапаева» шашками, сказал: «Теперь должно пройти…»
Но не прошло.
И