ты хочешь сказать? Кто убийца? Господи, Руслан, поговори со мной!
– Радмила, перестань!
В несколько рук меня оттаскивают, тянут в гостиную. Римма и Родя шепчутся о том, какое мне дать успокоительное, но замолкают, когда в дверях снова появляется она.
Все смотрят на неё, недружелюбно. Не нужно уметь разговаривать с духами, чтобы это понять. А у неё находится смелость ответить им улыбкой:
– Я пойду, да. Извините, что так получилось. Даш, увидимся на работе, – она хватает куртку и выскальзывает за дверь.
У семейства вырывается дружный вздох облегчения. Только не у меня. Я чувствую, что разговор прервали на самом важном месте, будто книгу выхватили из рук на последних страницах. Я вижу: медиумша всё ещё стоит на крыльце и, пока остальные удаляются на кухню, тороплюсь за ней.
У неё в руках сигарета. Она несколько раз щёлкает зажигалкой, затягивается, устало смотрит на меня.
– Слушайте, мне жаль, – наконец говорит она. – я думала, всё пройдёт нормально. Откуда мне было знать, что начнётся такое?
Я только качаю головой. Не знаю, что и сказать.
– Руслана правда убили?
– По крайней мере, он так сказал. Как думаешь, у него есть причины врать? – неожиданно она переходит на «ты».
– Я…
На этот вопрос я могу ответить честно.
– Я не знаю.
Она пожимает плечами и снова затягивается. Мне приходится обхватить себя за плечи – вечер такой холодный.
– Слушай, я бы хотела спросить.
– Да?
– Зеркала… Есть традиция две недели после похорон держать их закрытыми. Но кто-то постоянно срывает покрывала. Зачем?
Медиумша выпускает дым.
– Зеркала – это окна в потусторонний мир. Их закрывают, чтобы душа не заблудилась… Полтергейст может сбрасывать покрывала в знак протеста. Если не хочет уходить. Если ему что-то нужно.
– Что именно?
– А это уже другой вопрос, – она зажимает сигарету в зубах и копается в сумке. – Держи мою визитку. Если хочешь, мы можем провести несколько сессий. Я помогу тебе понять.
– Спасибо.
– И не принимай это близко к сердцу. Призраки тоже могут лгать и недоговаривать. Ещё они бывают не в настроении, понять их сложно.
– Спасибо, – повторяю я.
Она улыбается и, не прощаясь, исчезает в темноте.
Семейство собралось на кухне, за чаем. Мне тоже сделали чашечку, вроде бы даже без валерьянки. Только я не могу сосредоточиться на разговоре или прочувствовать вкус. Взгляд всё время скользит к пустому месту Руслана.
– Знаете, – вещает Фил. – Я пять лет назад писал целый цикл статей о таких фальшивых медиумах. Так вот, судя по вашему рассказу, она даже и не старалась.
– Это смешно. Неужели она думает, что мы поверим в сказку об убийстве, – подхватывает Ди. – Я думала, она нам попрощаться поможет.
Нет, я не могу это слушать.
Прячусь в своей комнате и щёлкаю замком. Обычно никто в доме не запирает двери, но я не хочу, чтобы кто-то заметил, как я лежу на кровати и вытираю слёзы.