лекарств и походами в туалет.
В последнюю неделю своей жизни, он утратил способность писать. Поразивший его инсульт оставил правую руку недееспособной. Левая слушалась плохо. Когда приходила сестра, он просил ее записывать, но она отказывалась. Марков испытывал страх, но не перед смертью, а перед тем, что не успеет закончить начатую работу. Он боялся, я тоже.
Когда я закончил писать, моя футболка и больничный халат на спине были мокрыми, словно меня поливали из шланга. Это было невероятно тяжело. Его жизнь, смерть, ощущения – я все это пропустил через себя, а потом записал на бумагу. В тот день после дежурства я пришел домой и рухнул на кровать. Кристина разбудила меня только на следующий день.
На несколько месяцев вся моя жизнь превратилась в нескончаемый кинофильм. Между учебой и дежурствами я старался систематизировать полученную информацию, выискивая закономерности у разных типов больных. Как по какой-то волшебной команде к нам стали привозить пациентов психиатрических клиник, хотя раньше их почти не было. Теперь же они прибывали почти в каждое мое дежурство. Видимо, я правильно пытался использовать свой дар.
Про трагедию в «Олимпе» не вспоминал. Марк в моей жизни превратился в далекий призрак прошлого. Все-таки правильно говорят, время лечит. Забыл я и тот ужас из воспоминаний Александра Ремизова. На встречи «Олимпа» я не ходил, семья моего отца тоже. Я даже пропустил открытие памятника, хотя Екатерина Михайловна несколько раз мне звонила и лично приглашала. Я мотивировал это тем, что 31 декабря улетаю в Турцию. Мы действительно туда улетели с Кристиной, но только 4 января. Просто я не хотел возвращаться к прошлому, а памятник обязательно меня к нему бы вернул.
Работа захватила все мои мысли и чувства. Теперь я относился к моим ощущениям и смертям как к чему-то обыденному. Я по-прежнему каждый раз умирал. Это по-прежнему было каждый раз неприятно, но я пропускал это через себя, как факир, смирившийся с тем, что, работая с огнем, в любом случае, ты иногда будешь получать ожоги. Это нужно было ради результата, и я это делал.
Так продолжалось до летней сессии. Ее я сдал без особых трудов. Когда тебе нравится то, чем ты занимаешься, знания даются легко. Последний экзамен пришелся на начало июня. Сдав его, я почувствовал облегчение. Теперь не нужно было ходить на пары после дежурства, а можно было просто идти домой спать.
8 июня моя смена закончилась как обычно в девять утра. Пять минут пешком до станции метро, двадцать минут в самом метро, еще десять минут пешком, и я был бы дома. Кристина сегодня встречалась с издателем по поводу ее нового комикса, поэтому моим планам лечь спать никто помешать не мог.
Я подошел к пропускному пункту, охранник меня выпустил, но не успел я подойти к двери на улицу, как меня кто-то окликнул.
– Эрлик, постой.
Я обернулся. Екатерина Ремизова стояла в двух метрах от меня.
– Нам нужно поговорить, – сказала она.
Каким-то шестым чувством я понял,