Все равно там пусто. Бард, ты идиот. Чтоб сегодня вечером хорошо выступил!
Шут вздохнул и бросил Шаллан ее кошелек. Он схватил свой ранец и жаровню, повел девушку в комнату возле главного обеденного зала. Заводя ее внутрь, повернулся к трактирщику и поднял кулак:
– Тиран, мне надоело твое притеснение! Этим вечером охраняй свое вино как следует, ибо революция будет быстрой, мстительной и пьяной! – Закрыв за собой дверь, Шут покачал головой. – Этот человек уже должен был понять, что к чему. Ума не приложу, почему продолжает меня терпеть. – Он оставил жаровню и ранец у стены и устроился за обеденным столом, где откинулся на спинку стула и забросил ноги в ботинках на соседнее место.
Шаллан уселась за стол более деликатно, Узор соскользнул с ее плаща и растекся рядом на столешнице, чуть исказив ее. Шут никак не отреагировал на спрена.
Комната была симпатичная, с разрисованными деревянными панелями на стенах и камнепочками вдоль выступа под маленьким окном. Стол даже покрывала желтая шелковая скатерть. Комната явно предназначалась для светлоглазых, которые желали насладиться ужином в уединении, пока сомнительные темноглазые ели в главном зале.
– Милая иллюзия, – заметил Шут. – Затылок у тебя получился правильно. Люди вечно портят то, что сзади. Но ты ломаешь своего персонажа. Ходишь как чопорная светлоглазая, и в таком наряде это выглядит глупо. С успехом носить плащ и шляпу можно только в том случае, если они на самом деле твои.
– Знаю, – сказала она, скривившись. – Эта девушка… сбежала, едва ты меня узнал.
– Темные волосы – это позор. Твой естественный рыжий притягивал бы взгляды в сочетании с белым плащом.
– Этот облик задуман менее запоминающимся.
Шут перевел взгляд на шляпу, которую она положила на стол. Шаллан покраснела. Она чувствовала себя молоденькой ученицей, которая показывает наставнице первые рисунки.
Вошел трактирщик с напитками – слабым оранжевым вином, поскольку было еще довольно рано.
– Мой сеньор, большое спасибо, – обрадовался Шут. – Я клянусь сочинить о тебе еще одну песню. В ней не будет столько намеков на смутившие тебя вещи…
– Шквальный идиот, – проворчал трактирщик. Он поставил вино на стол и не заметил, как Узор выбрался из-под одного донышка. Трактирщик вышел, хлопнув дверью.
– Ты один из них? – выпалила Шаллан. – Шут, ты Вестник?
Узор тихонько загудел.
– Клянусь небом, нет. Я не настолько глуп, чтобы снова впутаться в религию. Последние семь раз, когда я это пробовал, окончились катастрофой. Уверен, есть по меньшей мере один бог, который все еще поклоняется мне в результате недоразумения.
Она уставилась на него. Всегда было трудно понять, какие из образов Шута что-то значили, а какие играли роль отвлекающего маневра.
– Тогда кто же ты?
– Некоторые с возрастом становятся добрее. Я не из их числа, ибо видел, как плохо космер обращается с невинными, – и это делает меня не склонным к доброте. Другие мудреют с годами. Я не из их числа, ибо у нас с мудростью всегда были противоположные цели и мне еще предстоит