ревности. – Я ведь приеду, разберусь!
– Совершенно нечего тебе делать в этой глуши. Успокойся… – пытался убедить Еву парень, зная ее необыкновенную, беспричинную ревность.
Глава 4
Ночь отступала в сторону туманной реки и обнажала светлеющее небо. Приближалось время утреннего рассвета, но еще было темно.
Дед Савелий в полосатых кальсонах вышел на крыльцо, постоял и, чуть качаясь, побрел по двору. В его руке светился маленький фонарик – круглый металлический корпус с пальчиковыми батарейками, тусклый свет из круглого стеклышка… Желтоватый свет фонарика подрагивал, освещая в предутренних сумерках путь старика. Он шел очень медленно, придерживаясь слабой рукой за стену дома, за забор. Казалось, что он упадет от слабости, и даже деревянная ветхая дверь туалета далась ему с трудом. Он долго не мог открыть железный крючок, удерживающий ее… Белая, сухая рука с тонкими пальцами, дрожащий свет… Раскрывшаяся дверь туалетной будки… Узкая спина старика в полосатой пижаме… Прокричал первый петух…
Проснулся Слава от того, что Лена постучала в стекло окна, расположенного над диваном. Слава одернул занавеску, жмурясь от утреннего солнца, и раскрыл створки. Ее милое лицо оказалось на уровне его глаз.
– Привет, засоня, – сказала Лена, – я деду Савелию уже уколы сделала и покормила. Он смог съесть всего одну оладушку. Остальные я решила тебе принести. Ешь, пока теплые.
Лена поставила вкусно пахнущую миску, накрытую белой салфеткой, на подоконник.
– А ты долго спишь!
– Спасибо, – удивленно сказал Слава. Ему все больше нравилась ее простота. Во взгляде девушки не было хищности, как у большинства знакомых ему молодых особ, а было что-то особенное, теплое. Она поражала неидеальной женской красотой: пожалуй, носик слишком вздернут и рост маловат… Лена поражала какой-то чистой, девичьей привлекательностью. Взгляд притягивали ее естественно сочные, соблазнительные губы, не крашенные губной помадой.
– Через это окошко ты проложила путь к моему сердцу, – пошутил Славка, ощутив, как пустой желудок отозвался на манящий запах, исходящий от салфетки, – потому что я очень голоден и ничто меня так не радует в это утро, как миска с едой!
– Угощайся. А я на работу, – махнула рукой Елена и быстро пошла от дома, удаляясь легким, летящим шагом, покачивая хвостом светлых волос на гордо поднятой голове. Слава смотрел ей вслед, жуя вкусные оладьи, и вспоминал свой странный сон, в котором дед Савелий, покачиваясь, брел по своему двору.
Дед Савелий сидел на кровати, свесив худые ноги в полосатых кальсонах. Ему стало лучше. Он уже мог говорить, но неохотно отвечал на вопросы, давая короткие ответы старческим ослабевшим голосом. Не очень дружелюбно смотрел на Славу, подающего ему тарелку. Но предложенного супа поел, выбирая ложкой бульон без картошки.
Пока старик ел, Славка очистил подсвечник от застывшего воска и вставил в него новую свечу. Он уже давно заметил на кухне короб, некогда наполненный новыми, гладкими, магазинными свечами. Сейчас их