в котором можно было запросто утонуть и раствориться без остатка…
Зося задумалась и вспомнила, как тащила в траншею здоровенного сибиряка – шахтера Василия Ратникова. Солдата ранило в грудь, наверное, на излете, поэтому он сам проделал большую часть ее работы. Когда она начала эвакуацию, он усиленно помогал ей, яростно отталкиваясь ногами от земли, при этом издавая такие пронзительные звуки, как будто работал над чем-то очень-очень серьезным.
Зоя представила его в шахте, большого, сильного, наверное, похожего на героя Стаханова. И эти размеренные звуки напоминали ритмичную музыку, издаваемую при взмахе кирки или движении вагонетки.
– Спасибо, доченька, – шепнул ей шахтер, когда они двумя «кульками» скатились в окоп. И только лишь чьи-то сильные руки выхватили у нее раненого, Зося испытала не просто облегчение, она почувствовала себя Героем. Она выполнила свою работу, она сделала то, ради чего пришла на фронт – СПАСЛА СОЛДАТА, и уже неважна стала ей отчетность, и уже азартно, вскочив на бруствер, Зоя перебежками побежала туда, где она была нужнее всего, где могли быть раненые красноармейцы…
В оборонительных боях Зоя участвовала тоже активно. За свою недолгую службу она успела перевязать нескольких солдат, одного командира, одного танкиста и даже пленного гитлеровца. Немец был ранен тяжело, в живот. Самое главное, даже хорошо зная, что он враг, что он убивал ее товарищей, хорошо представляя, чем он занимался в захваченных советских деревнях, Зоя не почувствовала ненависти. Она просто в очередной раз делала свою работу и видела в нем только раненого человека. Девушка посмотрела в глаза противника и заметила боль и испуг, а затем вдруг представила, что у него есть жена и дети, и только от нее, от красноармейца Коробейниковой, зависит, вернется ли этот фашист к своей семье…
Перед очередным боем, она, словно пружина, готовилась к своей, уже успевшей полюбиться работе. Работе такой нужной, настолько милосердной, что и неважен был уже вкус дурманяще пахнувшей картошки, принесенной заботливым Иваном. Девушка была готова к атаке: вот острый карандаш, вот медицинская сумка, предусмотрительно застегнутая только на один шпинек, вот он ненавистный блокнот, с веселым беззаботным снеговиком на обложке…
– …ТО-О-О-ВСЬ, – вдруг как-то стремительным перекатом солдатских голосов прокатилось по траншее.
Она осмотрелась вокруг, пытаясь поймать хоть чей-то взгляд, однако люди себе уже не принадлежали. Кто-то нервно клацал предохранителем трофейного автомата, кто-то дергал непослушную застежку каски. Где-то вдали несколько голосов пытались напевать какую-то очень знакомую мелодию. Повсюду был слышен шум затворов и знакомые щелчки пристегивающихся штыков…
– Присели, присели, братцы, сейчас начнется, боги войны покажут себя, приготовились, приготовились, – прямо на бегу повторял взводный. Еще совсем молоденький, всего на два – три года старше Зои, вчерашний выпускник курсов комсостава. Однако в глазах санинструктора он был опытный вояка с красной