больше и не удастся никому слышать нечто подобное в народе. Забыть же эти сказы, значит совершить проступок по отношению к нашему народу и его прошлому. Мы хотим лишь оговориться, что сами, насколько могли, удержались от личных добавлений или объяснений в самом тексте, но придерживались его, сколько возможно, по записям в записной книжке. Простота стиля сказов приближает их к северным былинам».
Миролюбов полюбил стародавнее, и так вспоминает об этом. «Когда я поступил в духовное училище, мне пришлось тяжело сочетать знания, полученные от „Прабы“, матери или отца [по истории] с тем, что говорилось в школе. Любовь же к родной дедовщине, поддержанная моим добрым учителем, инспектором Тихоном Петровичем Поповым, так и осталась на всю жизнь. Он внушил мне потребность записи разных преданий, песен, сказок и пословиц. Я стал записывать и многое он переписывал из моей книжки, чтобы использовать для своего большого труда по преистории славян-руссов. Труд этот, как и сам Т. П. Попов, погиб в революцию… Я сохранил мою книгу записей по южнорусскому фольклору! Как? А Бог его знает!»
В 20-х годах с этим фольклором ознакомился и высоко его оценил профессор Д. П. Вергун, который настоятельно посоветовал Юрию Петровичу заняться изучением славянского прошлого. Живя в Бельгии, Юрий Петрович всё свое свободное время от службы посвящал глубокому изучению древней русской истории. Он использует труды на русском, других славянских и иностранных языках по интересующим его проблемам, задумывает написание ряда работ на основе сохранившихся у него записей, среди которых: «про древнюю русину», «про русину землю», «про хату русу», «про карпат гору», «про русу степовую», «про князя Кия», «про Киев-град». До Первой Мировой войны Миролюбов слышал их от матери, от Прабки Варвары, Захарихи, жившей в их дворе, от Кобзаря Олексы, от Деда Канунника, обитавшего за селом на бакшах6, и в том или другом случае – от других людей, даже на Волыни и возле Каменца Подольского. Это должно что-либо значить? Неужели бы люди «выдумали своего Князя», не будучи он любимым в народе? Во всяком случае ни о Рюреке, ни об Олеге что-то подобное слышать не приходилось. В «Русских Былинах» упоминается только Князь Владимир – Красное Солнышко. О других Князьях «Былины» не говорят. Таким образом, часть Киевского народа, которая оказалась в Олонецком крае, ни о Рюреке, ни об Олеге воспоминаний не сохранила.
Однажды в Брюсселе Ю. Миролюбов познакомился с художником Али Изенбеком, бывшим в годы гражданской войны командиром артиллерийской батареи в Белой Армии. Как-то в разговоре с Изенбеком Юрий Петрович, рассказывая о своем увлечении древней историей славянства, посетовал на отсутствие оригинальных источников, препятствующее ему заглянуть достаточно глубоко в прошлое русского народа. Изенбек рассказал, что в 1919 году в разгромленной помещичьей усадьбе под Орлом он нашёл кучу небольших дощечек