была в наших руках.
Оставив в крепости гарнизон, мы повернули обратно, спеша на станцию к оставленным эшелонам…
В окна вагона вползал рассвет. Склонившись над картой, мы изучали обстановку. Тревожный гомон. Шум голосов за окнами вагона оторвал нас от карты. По коридору громыхали быстрые шаги. Адъютант, влетев в купе, взволнованно доложил:
– Дозоры задержали кого-то. Говорят, из крепости.
Не дожидаясь, мы бежим из вагона навстречу приближающейся толпе. Дехканин-узбек в рваном халате, беспрерывно кланяясь, ломаным русским языком пытается что-то сказать.
– Эмир… сарбаза… много, много сарбаз, русский офицер. … красный аскер секим…
– Да говори ты по-своему!
Узбек, обрадованно мотнув головой, быстро говорит на родном языке… Для большей ясности он проводит рукой по горлу. Этот жест лучше всяких слов объясняет все собравшимся красногвардейцам.
Красногвардейцы выскакивают из вагонов, строятся в походные колонны. Артиллерия уже начала обстрел укреплений. Метким выстрелом удалось пробить вышку минарета мечети, лишив неприятеля возможности наблюдать за нашим продвижением.
Бой был жестокий.
К полудню нашей батарее удалось сбить два орудия противника. Посланная в обход белобухарцам наша конница, прорвавшись в их тыл, подожгла мост через Зеравшан, отрезав врагу путь к отступлению.
Только небольшая часть противника успела перейти на другую сторону: мост, не выдержав тяжести, обрушился в мутные воды Зеравшана. Кладбище было в наших руках. Через некоторое время крепость сдалась.
Большой дворец, разукрашенный майоликом, с красивыми открытыми террасами, резко выделялся среди окружавших его серо-желтых домов простых смертных. Широкая мраморная лестница вела на террасу, где в окружении своих приближенных стоял бек. Каменными изваяниями стояли сановники бека. Сквозь шпалеры разодетой в блестящие парчевые и шитые золотом бархатные халаты бекской челяди наш штаб прошел к лестнице и поднялся на верхнюю площадку.
– Я и мои войска и население, – сказал нам бек, – сдаемся на милость победителям. Мы знаем, что советская власть очень милостива к народу…
При этих словах в рядах красногвардейцев началось движение, и чей-то голос негромко, но четко сказал:
– Советская-то власть милостива, а вы что сделали с нашими товарищами?
Каменные изваяния на ступеньках лестницы чуть дрогнули, и бек, на мгновение замявшись, продолжал уже менее торжественным тоном:
– Я имею к вам две просьбы… Здесь во дворце собраны женщины и дети. Оградите их от насилий.
Чувствуется, что безопасность его жен в настоящий момент его больше всего волнует. Высказав свое главное желание, он уже спокойнее заканчивает:
– Всем моим приближенным, советникам и войскам прошу даровать жизнь. С этого момента мы перестаем быть вашими врагами.
Пленников заперли в одну из комнат. Выделили отряд коммунистов для охраны женщин, находившихся