значит, как. – Малышев нахмурился. Вмешиваться в дела спецслужб им было не с руки, но ведь никто до этого момента не заинтересовался делом о ночном нападении, не забрал материалы, не сказал, что это «не их уровня» происшествие.
– Ладно, разберёмся. Николай! Что сказал твой учёный-химик насчёт фотографий?
Сиротин тяжко вздохнул. Порадовать шефа ему было нечем.
– Сказал, что некоторые фрагменты кажутся ему смутно знакомыми, но поскольку нет ни начала, ни конца, нельзя сделать никакого вывода. Скорее всего, это что-то фармацевтическое. Ну, с лекарствами связанное. А может, нет.
– И здесь пусто. – Малышев не позволил разочарованию просочиться в тон. – Хорошо, я покажу эти фото одному нашему другу.
Его помощники догадались, о ком именно идёт речь…
Часть вторая. Борьба за выживание
Глава первая. Новогодние драмы и трагедии
Михаил Иванович успел выпить кофе в забегаловке за углом, но спать всё равно хотелось. «Ленка, наверное, пирог с рыбой печёт», – вспомнил о дочери Малышев и толкнул двери родного отдела, торопясь в тепло помещения с мёрзлой улицы. Температура падала, зима явно решила отыграться за свою первоначальную мягкость.
– Здравия желаю, товарищ майор! Говорят, как встретишь Новый год – так его и проведёшь, – «приветствовал» его дежурный.
Михаил Иванович только поморщился.
– У нас 365 дней такой «новый год», – парировал он. – Мои здесь?
– Да, с час назад пригнали кучу народу и сидят по кабинетам.
– И Королёв?
– Так Костик с больной головы только злее становится, – посмеялся дежурный.
Малышев поднялся в отдел и заглянул в первый же кабинет. Застал любопытную картину: посреди комнаты, на стуле, сидел человек. В самом этом факте ничего необычного не было. Внешний вид сидящего – растрёпанные волосы, свисающие полы пальто, измазанные засохшей грязью, безвольно повисшие между колен руки в наручниках, ссадина на щеке – всё было совершенно обыденным. Злодеи часто попадают в кабинет следователя именно в таком виде. Необычным Малышеву показалось то, что Николай Сиротин, сидел боком на подоконнике, и вместо допроса курил и смотрел в окно. На звук открывшейся двери он встрепенулся, сунул окурок в банку из-под кофе и встал.
– Как дела? – спросил Малышев, отметив, что подследственный на его появление даже не среагировал.
– Да вот, Иваныч, – начал Коля, опуская зад обратно на край подоконника. – «История, леденящая кровь». Достоевский и Островский в одном флаконе.
– А конкретнее? – Михаил Иванович прошёл к столу и заглянул в белый, как снег на подоконнике, лист бумаги. – Это что?
– Протокол допроса. Ну, то есть, в перспективе. Да ты послушай, тут можно дело сразу передавать в прокуратуру.
Малышев смотрел на него вопросительно, и Коля охотно взялся пересказывать события:
– А началось