влияния приора. Жаль, что он раньше не подумал о возможных препятствиях для своих намерений.
– Я не собираюсь изучать богословие.
– Что же тогда?
– Медицину. Нам здесь часто приходится заниматься целительством.
Антоний надул губы. Годвину подумалось, что он нередко замечал схожее выражение лица у матери.
– Монастырь не сможет за тебя заплатить, – произнес приор. – Ты понимаешь, что всего одна книга, бывает, стоит целых четырнадцать шиллингов?
Годвин откровенно растерялся. Он знал, что студенты могут брать книги на время и нанимать при надобности переписчиков, готовых скопировать нужные страницы… Ну да ладно, это не главное.
– А нынешние наши студенты? – спросил он. – Кто платит за них?
– Двоим помогают семьи, одному – сестры-монахини. Мы платим за троих, но это предел наших возможностей. Если хочешь знать, два места в колледже пустуют из-за отсутствия средств.
Годвин знал, что у аббатства имеются денежные затруднения. С другой стороны, аббатство располагало немалыми владениями, куда входили тысячи акров земли, мельницы, рыбные садки и леса, также оно получало изрядную прибыль с кингсбриджского рынка. Трудно было смириться с мыслью, что родной дядя отказывает Годвину в деньгах на учебу. Возникло чувство, будто его предали. Антоний был не просто наставником, но родственником, и всегда выделял Годвина среди прочих молодых монахов. Теперь же приор внезапно превратился из покровителя в противника.
– Врачи приносят аббатству деньги, – заспорил Годвин. – Если не обучать молодых, то, когда старики умрут, аббатство может обеднеть.
– Божьим попущением этого не случится.
Антоний часто спасался от неудобных вопросов такими доводившими до бешенства словами. На протяжении нескольких лет сокращались доходы аббатства от ежегодной шерстяной ярмарки. Горожане просили Антония дать денег на благоустройство, на строительство палаток, отхожих мест, отдельного здания для заключения сделок, но настоятель неизменно отказывал, ссылаясь на бедность аббатства. А когда родной брат Эдмунд предупредил, что ярмарка может захиреть, он ответил: «Господь все устроит».
– Ладно, тогда, может, Господь даст денег, чтобы я поехал в Оксфорд.
– Все может быть.
Годвину было очень обидно. Ему отчаянно хотелось уехать из родного города, подышать другим воздухом. В Кингсбриджском колледже, конечно, придется подчиняться все той же монастырской дисциплине, но все-таки он будет далеко от матери и дяди, и это было весьма заманчиво.
Монах решил не сдаваться:
– Мама очень огорчится, если я не поеду.
Антоний заметно смутился. Он не хотел навлекать на себя гнев грозной сестры.
– Тогда пусть молится, чтобы деньги нашлись.
– Может, мне удастся их найти.
– И как же ты намерен это сделать?
Годвин судорожно подыскивал ответ, и вдруг его озарило.
– Я могу взять пример с вас и попросить мать Сесилию.
Прозвучало вполне правдоподобно.