же, но выделялось более четкими очертаньями. Простой обман зрения, нарушение перспективы, но тогда он поразил и напугал меня. Мы так полагаемся на законы природы – прежде всего физические, – что в любом их нарушении видим угрозу нашей безопасности. Более того – предвестие катастрофы.
Явно беспричинное движение растений и медленное, но неуклонное приближение источника шума меня встревожило. Мой же спутник был явно испуган. Но еще больше поразило меня, когда он вскинул ружье и разрядил оба ствола прямо в движущийся овес! Не успел пороховой дым рассеяться – я услышал разъяренный рык дикого зверя… В тот же момент Морган, отбросив в сторону бесполезное уже оружие, со всех ног пустился наутек, а меня сбило с ног что-то невидимое в дыму, тяжелое, мощное, но теплое и живое существо, явно обладающее огромной силой…
Еще прежде чем я успел подняться на ноги и подобрать ружье, до меня донесся крик Моргана – это был вопль смертельной агонии; он мешался с хриплым и свирепым рыком, диким и ожесточенным, как при собачьей сваре. В ужасе я вскочил и посмотрел туда, куда убежал Морган, – да сберегут меня Небеса от того, что я увидел!
Мой друг был метрах в тридцати от меня. Он стоял, припав на одно колено, с запрокинутой под неимоверным углом головой, без шляпы, со спутанными волосами; его тело судорожно дергалось из стороны в сторону; правая рука была поднята, но кисти я не видел – словно ее не было вовсе. Вторую руку я тоже не видел. Теперь, по прошествии времени, я уверен, что не видел его целиком, только части тела – то одну, то другую. Не знаю, как описать: это было словно на рисунке, сделанном некими волшебными чернилами, – одна часть тела вдруг исчезала, а потом внезапным образом появлялась вновь… И так постоянно. Единственное, что могу отметить, – это было как-то связано с положением тела Моргана…
Продолжалось это несколько секунд – едва ли дольше, – но за эти мгновения мой друг умудрился принять все мыслимые позы отчаянного борца, которого побеждает тот, кто обладает и большей силой, и большим весом. Но я не видел никого, кроме Моргана! Да и то – не всегда отчетливо! И все это сопровождалось его криками и проклятиями, которые покрывал дикий рев, – такой злобный и яростный! – я в жизни не слышал ничего подобного ни от человека, ни от животного!
На мгновение я замер в нерешительности, но потом, отбросив бесполезное ружье, поспешил на помощь другу. Помню, у меня в голове промелькнуло, что у него припадок или что-то вроде судорог. Но когда я подбежал, он уже упал и затих. Наступила полная тишина, и в тот же момент меня пронзил ужас: я увидел, что трава опять стала пригибаться к земле, обозначая движение от места, где лежало распростертое тело, к недальнему лесу. Я застыл. Но едва импровизированная дорожка скрылась в подлеске, я взглянул на своего друга. Он был мертв».
Коронер поднялся с места и встал рядом с покойником. Затем стянул простыню, и все увидели обнаженное тело. В свете свечи оно казалось желтым, как глина. Но на нем были отчетливо видны крупные иссиня-черные пятна – это были кровоподтеки от