был прав. Это платье от Валентино. И это последний мамин подарок. Она так хотела увидеть меня в нём на сцене, чтобы я при этом пела её любимую песню.
Céline Dion – My heart will go on love.
Мама рассказывала, что это первый фильм, который они с моим отцом посмотрели вместе. Первое свидание и песня, которая стала символом их любви. Мама до последнего вздоха любила моего отца. Возможно, поэтому Алексей Семёнович так ненавидел меня – живое доказательство их любви.
Сегодня я спела драгоценную песню в платье, которое для меня дороже всех денег на земле. Я провалилась. Не оправдала её ожиданий.
Мои руки дрожат. Я вся сотрясаюсь.
– Не прошла?
Резко поднимаю голову, чтобы увидеть Михаила Михайловича, остановившегося напротив меня. Качаю головой ответ, всхлипывая. Слёзы брызнули с новой силой.
– Бедная девочка, – старичок опускается возле меня на лавочку, прижимает меня к себе, словно заботливый дедушка, которого у меня никогда не было. Его рука заботливо поглаживает по темечку. Чувствую посторонний запах: корица и немного укропа. Но не отстраняюсь. – Я был уверен, что ты пройдёшь.
– Я тоже… ик… ой, – сама удивляюсь появившейся икоте.
– Значит, судей на мыло? – пытается пошутить дедушка.
– Да! – дергаюсь я, выпрямляясь. – Особенно Биго!
– Кого? – Дядя Миша улыбается, затем поднимается на ноги. – Вставай.
– Зачем? – шмыгаю носом, но слёзы прекращаются.
– Хочешь остаться на скамейке на ночь?
Морщусь.
– Нет, – выдыхаю едва слышно.
– Тогда бери свой чемодан и шагай за мной. В темпе.
Не знаю, почему я послушалась. Может, из-за того, что он приютил меня вчера. Или потому что только что успокаивал.
Мы прошли три квартала. Ноги жутко заныли. Они были недовольны каблуками. Я уже всерьез собралась открыть чемодан, чтобы достать кеды, когда дядя Миша вдруг затормозил у подъезда.
– Мы пришли, – добродушно улыбнулся старичок, подвигав усами. – Осталось только подняться на второй этаж.
– Я не… – Подозрительно осматриваюсь. Впервые за пятнадцать минут в мою голову закрались нехорошие мысли. – Вы здесь живёте?
– Да, – кряхтит дядя Миша, доставая ключ от домофона. – Я живу один, а комнат у меня две.
– Но мне нечем платить за жилье.
– Бог с тобой, детонька, – охнул охранник. – Не нужны мне твои деньги.
– Но… – я подняла руку, чтобы возразить. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Можешь прибираться в квартире, готовить…
– Я не умею готовить.
– Научишься, – уверенно отзывается дядя Миша. – Мне ведь не нужны изыски. Так, супец, картошку жаренную или макароны с колбасой.
– Хорошо, – соглашаюсь. А у самой с плеч такая гора сваливается, что, удивительно, как она меня еще не раздавила.
Мы входим в его квартиру. Я осматриваюсь. Маленькая прихожая, две комнатки, крохотная кухонька, туалет, ванная – вот и все богатство. Мне нравится.
– Правило только