тоном, который вызывал у его собеседника желание убежать и закрыться в уборной.
– Да, сэр?
– Больше вы ей ничего не сказали?
– Нет, сэр.
– Мисс Дэрроу, вы опять?
– Что, сэр?
Маллоу прокашлялся.
– Мисс Дэрроу, вы не хотите принести нам что-нибудь выпить? Раз уж у нас совещание. Господа, никто не против выпить?
В пятом часу утра доктор уехала. Маллоу, задевая за стены, побрел в свою комнату. Саммерс вошел к себе и рухнул в постель. Ему казалось, что он уснет, еще не успев забраться под одеяло. Но он вертелся с боку на бок, перекладывал так и этак подушку, переворачивал ее, сбрасывал и снова натягивал на себя одеяло – сна не было.
«… и вот что я подумала, – в который раз звучал в его голове голос доктора Бэнкс. – Дружба представляется мне существенно ценнее любви. Она, по сути, и есть любовь. Это ответ на ваш вопрос, мистер Саммерс, – помните, вы говорили, что не знаете, что такое любовь? – но только без всех тех бед, которые приносит приверженность страстям. Без лжи, без ревности, без уныния, без истерического отношения к своему внешнему виду, без всех тех опасностей, которые делают нас дураками, заставляют совершать пошлые вещи и наполняют нашу жизнь страхом. Любовь – этот опиум, которым пытаются опоить нас поэты, эта худая корова, питающая своими вялыми сосцами господ сочинителей, которым нечего написать интереснее, этот идол, которому поклоняются, даже не задумываясь. Все это удел дураков и бездельников, выдуманный от нечего делать. Да, от нечего делать. Вот это хорошо сказано. Любовь – язва, которая наполняется гноем лжи. Джентльмены, вы знаете лучше меня: стоит женщине сказать «да», как ее песенка спета. Я категорически против такого исхода. Да, это означает, что никакого счастья в браке не может быть. Как и в страсти. Но его и не бывает! Кратковременные минуты радости гибнут в пучине скорби. Жалкая иллюзия счастья тонет в мрачной трясине реальности. Зачем жить обманом? Дружба – вот что делает отношения между нами честными и счастливыми!»
«Господа, – провозгласил за ней голос Маллоу, – добро пожаловать в Тайное Общество Холостяков. Поднимемте же чаши. За дружбу! За свободу!»
И доктор подхватила: «За дружбу! За свободу!»
«За дружбу! За свободу!» – поддержал он сам.
Зазвенели бокалы.
«Господи Иисусе! – высказался голос мисс Дэрроу. – Доктор Бэнкс? Вы что же, собрались стать такой же развратницей, как эти двое?»
«Чем я хуже? – поинтересовался голос доктора. – Тем, что женщина? Чепуха. Мы будем собираться, чтобы пропустить рюмочку – время от времени, сплетничать, читать вслух детективы, слушать музыку, играть на пианино. Ходить в кинематограф, театр, мюзик-холлы. Перемывать кости своим любовникам. То есть, любовницам. Ну, это неважно».
«Матерь Божья! – ахнул голос мисс Дэрроу. – Что вы несете?»
«Правду, мисс Дэрроу. Мне уже тридцать четыре. Смешно заботиться о репутации в таком возрасте. Может у меня, в конце концов, быть любовник?»
«Хоть двадцать!» – успокоил ее бывший коммерсант.
К вящему возмущению