персонала, пусть…
– Альфред Лароз – г****! И Генри Лароз – г****! – гробовщик тяжело сжал пальцы на рукояти своей палки. – Никому нельзя верить. Идем.
Саммерс представил скальпель, не нуждающийся в стерилизации, и оцинкованный стол со стоком для омерзительных жидкостей, и зеленую банку с формалином, и фиолетовую с денатуратом, и большой шприц для заливания воска под кожу мертвеца – и множество других вещей. Встреча со всем этим была неизбежна, но бывший коммерсант надеялся, что состоится она тогда, когда его уже не будут волновать никакие вещи, проблемы и дела.
Похоронный церемониймейстер поднялся, подошел и сжал его локоть.
– Ты наследуешь мое дело. Нет, никаких вопросов! Ты вернулся. Значит, все в порядке.
Бывший коммерсант с тоской смотрел в щель между занавесей, где только что скрылась сестра.
Тем временем дела на Колчестер-авеню обстояли так себе. М.Р. Маллоу объяснял мачехе, почему он до сих пор не женат, затем отбрехивался по очереди от всех местных невест от шестнадцати до тридцати трех лет, и, наконец, должен был ответить нечто такое, чтобы миссис Маллоу перестала допытываться, когда же она, наконец, будет нянчить внуков.
– Я старый больной человек, – жалобно сказал он. – У меня живот болит. Наверное, что-то съел. И еще, ты знаешь, мам, кажется, я стал хуже видеть.
.
Опираясь на свою палку, отец вернулся к камину и опустился в кресло.
– Погоди, я только немного переведу дух – и пойдем.
Он дышал и со свистом.
– Как я устал. У меня совсем не осталось силы. Эти проклятые гимны по четыре раза за службу – они сделали меня глухим. Я провел всю жизнь в обществе полоумных. Я ничего не соображаю. Практическая сторона дела каждый день требует последних жалких остатков моих мозгов, а я устал.
Отец показал палкой на окно.
– У нас тут орудуют итальяшки, всякие Пистотти и Макарони. Хоронят вовсю. Хорошо еще, что они убивают друг друга, всегда есть работа. Да, итальяшки – это удар. Но ничего, сынок. Я выдал дочерей замуж – теперь я могу вздохнуть спокойнее. Мы справимся с тобой, справимся.
Джейк молчал.
– Что за времена, – бубнил похоронный церемониймейстер, – хоронить некого. Все разъехались.
– Да? – бывшему коммерсанту нужно было срочно отвлечь внимание отца на какую-нибудь другую тему. – А мне показалось, наоборот: понаехали.
– Понаехали, – брюзжал отец. – Знаешь, кого я хоронил до итальяшек? Ирландцев! Ирландцы, немцы, поляки – как только появился итальяшка со своей похоронной конторой, все переметнулись к нему. «Пресвятая Дева Мария!» – и все. Чертовы католики!
Он посидел молча несколько секунд, глядя в пустой камин, и произнес:
– Сейчас, сейчас. Я только немного посижу, и мы пойдем с тобой работать.
– Отец, – сказал Джейк, – ты неправильно меня понял. Я заглянул к тебе ненадолго. Хотел просто навестить и…
И осекся. Если сейчас заговорить об Эмми – добром это не кончится.
– Придется