Они – художники и поэты, они изобретатели и исследователи, ценящие не жестокость, а сильный дух. Они презирают войну. Парадоксально, что при этом они на протяжении всей истории воевали с кем-то из соседей. Во владении Нира – двадцать планет, из них лишь две годны для жизни, остальные скованны вековым льдом. У людей всё наоборот – им принадлежит около сорока планет, но все они отравлены, а температура на поверхности поднимается днём до такого уровня, что техника начинает плавиться. Отсюда и конфликты, потому что так уж всё устроено: нирянам нужна еда, людям нужна еда – всем нужна еда. Нужны земли, которые ещё хоть на что-то годятся. Замкнутый круг.
Я вошла в пустой инженерный отсек. Под потолком, в круглой колбе, напоминающей гигантский аквариум, билось сердце корабля. Его ритм было легко почувствовать, стоило лишь приложить ладонь к одной из металлических стен. Особенный. Успокаивающий.
Только по одному этому биению можно было многое узнать. Если корабль поднимается выше, ритм ускоряется. Механик Анн объяснял это тем, что для подъёма, нужно больше усилий, но мне всегда казалось, что это всё её пыл. Азарт. Что «Колыбельная» просто любит летать, и оттого, поднимаясь выше и выше, она трепещет и рвётся вперёд.
Сейчас сердце билось ровно. Мы летели совсем низко – «ползли на брюхе», выражаясь пилотским языком, соблюдая скоростной режим. Ожидалась снежная буря, но прогноз не оправдывался, и я надеялась, что мы успеем добраться до дома при ясной погоде и хорошей видимости.
Один из вентиляторов не работал ещё со времён моего детства, и никто так и не занялся его починкой. Взявшись за прохладные прутья, я потянула, и решётка поднялась, открывая вход в тесную нишу. Ребёнком я пряталась здесь. Когда-то она была так велика, что мне и нужно-то было всего чуть наклонить голову. Теперь же пришлось встать на четвереньки, чтобы забраться внутрь.
Я села, прислонившись спиной к неподвижной широкой лопасти, и уткнулась лбом в колени. Чувство беспомощности и одиночества вернуло меня назад во времени, в далёкую пору детства и отрочества.
Я не была тихим нирским ребёнком. Я была маленьким свирепым духом, с вечно сжатыми кулачками, стиснутыми зубами, готовая в любой момент выплеснуть злобу на весь мир. Мои сверстники избегали меня. Их пугала моя беспощадность. Я любила драться и пускала в ход все средства, игнорируя неписаные правила, кусалась, царапалась, брыкалась. Единственный, кто не робел передо мной, был, разумеется, Трип. Мы дрались так, как будто были заклятыми врагами. Нас растаскивали, и на лицах взрослых я с радостью читала ужас. Мы разбивали в кровь кулаки, оставляли на коже отметины зубов, багровые ссадины. Однако вопреки всеобщему мнению мы не ненавидели друг друга. Нисколько. Мы просто направляли ту ярость, которая с рождения сидела в нас, потому что только мы двое могли её понять и принять.
А теперь Трип собирался жениться. Как вам такое?
Сидя на полу корабля, я пыталась представить себе его