видимости. Таким образом, по самой своей природе исходный абсолютистский (догматический) пункт скептика приводит к своей противоположности – радикальному скептицизму – и содержит в себе потенциал своего собственного опровержения. Это две стороны одной и той же медали. Вообще любой абсолютизм приводит к своей противоположности; он – обратная сторона своей противоположности. Абсолютная «достоверность» приводит к скептицизму. Такая «достоверность» вовсе не достоверность. Сомнение и достоверность имеют условия своей осмысленности.
Имеется также аналогия между скептиком и релятивистом. Принятие абсолютной в смысле не зависящей от контекста, «объективности» приводит к релятивизму. Такая «объективность» вовсе не объективность. Объективность и истина абсолютны лишь при фиксированном контексте. Парадоксальным образом релятивизм оказывается обратной стороной абсолютизма – на самом деле, релятивист, в отличие от контекстуалиста, является слишком абсолютистом (см. следующий раздел); он абсолютизирует содержание (недостаточно внимателен к его зависимости от контекста) и, как следствие, релятивизирует истину, – а скептицизм в известном смысле оказывается недостаточно скептицизмом, так как радикализируя сомнения в некоторой области исследования, в другой области он принимает вещи за абсолютно достоверные. И релятивист, и скептик нарушают правила языковых игр. Такого рода перекосы устраняются в рамках контекстуального реализма. С одной стороны, само понятие контекста предполагает, что истина (при внимательном анализе контекста) «абсолютна», то есть не относительна, объективна (собственно говоря, по самому своему определению истина объективна); варьируется не истина при фиксированном содержании, а содержание в зависимости от контекста. (См. также наш анализ скептической проблемы о внешнем мире и критику эпистемического релятивизма в Главах 1 и 2 Части 3).
14. Контекстуализм vs релятивизм
Чтобы охарактеризовать свой подход, Витгенштейн употребил выражение «лингвистическая относительность» по аналогии с теорией относительности Эйнштейна. Поэтому некоторые считали Витгенштейна лингвистическим идеалистом или релятивистом. Но позиция Витгенштейна не лингвистический релятивизм, утверждающий зависимость того, что существует (онтологии), от выбора языка, а неметафизический, то есть контекстуальный реализм. (См. Главу 1 Части 8.) Именно этот реализм позволяет показать несостоятельность эпистемического релятивизма, сохраняя при этом его антидогматическую направленность (см. Главу 2 Части 3). Но иногда говорят, что к-реализма – релятивизм. Релятивист по отношению к истине утверждает относительность истины, её зависимость от точки зрения, в, частности, от субъективной точки зрения. Предполагается, что истинность предложения может варьироваться, то есть предложение не имеет внутреннего истинностного значения. Процитируем отрывок из нашего интервью с Ж. Бенуа: «Вариабельность значения,