стратегия, которая должна нам помешать впасть в релятивизм. Тому, кто нам говорит: ”Посмотри! Нет ничего стабильного! Истина не стабильна, потому что высказывание истинно в одном случае, но не истинно в другом”, контекстуалист ответит так: ”Нет. Ты плохо посмотрел. На самом деле, это не то же самое. Посмотри лучше! Поразмышляй о том, что истинно в первом случае. Если ты достаточно поразмышляешь о том, что истинно в первом случае, если ты примешь во внимание специфичность того, что там говорится, тогда ты придёшь к истине, которая истина для всех. Потому что всякий, кто посмотрит внимательно, о чём идёт речь, придёт к тому же самому результату”.
В этом смысле контекстуализм – антирелятивистская стратегия, идущая до конца, поскольку, по сути, она подрывает сами основы релятивизма. Она атакует основание релятивизма. Парадокс релятивизма достаточно тривиален. В истории релятивизма всегда так. Для того, чтобы релятивизм функционировал, чтобы его можно было анонсировать, предполагается некоторый тип субстанциальной идентичности. Есть нечто фиксированное, сделанное неподвижным, и относительность вводится по контрасту к нему. Контекстуализм выбивает у релятивизма почву из-под ног. Он говорит: ”Вы нечто фиксировали. Вы, релятивисты, вы слишком абсолютисты. Если бы вы были меньше абсолютистами, если бы вы задались вопросом о содержании, если бы вы в полной мере приняли во внимание действительную вариабельность содержания, вы бы поняли, что то, что вы полагаете полностью относительным, а именно истина, не так уж относительно, как вы думаете.”
То, что я говорю, абстрактно, но этому можно придать очень конкретный смысл. Зачастую, когда кто-то говорит нечто в особенной ситуации, – нечто, что вначале нас немного удивляет, шокирует, – мы сразу же, во имя общего принципа, желаем сказать: ”Нет. То, что ты говоришь, неверно!” Но очень часто, если присмотреться, то мы увидим, что в конкретной ситуации то, что говорится, в конечном итоге может быть истинным просто потому, что то, что говорится, приобретает очень специфический смысл, конструирует очень специфическое отношение с реальностью в её конкретной структуре (фр. finesse de son grain). В этом смысле контекстуализм – философская стратегия, которая даёт нам способ преодолеть релятивизм, – немножко автоматический, если хотите, минимальный, релятивизм эпохи модерна. Для меня релятивизм – обратная сторона абсолютизма. Именно потому, что относительно содержания, определения содержания – носителя истинностного значения – релятивисты слишком абсолютисты, в конечном итоге приходят к релятивизму относительно истинностного значения. Нужно поступать в точности наоборот. Нужно тем больше принимать во внимание меру относительности конкретного содержания, чем более непоколебимыми мы хотим быть относительно стабильности истинностного значения, относительно факта, что там, где есть истинное или ложное, это истинное или ложное для всех» [36, р. 93–95].
Витгеншгейн также не эпистемический