между разными формами жизни, то есть разными нормативными системами и, следовательно, тем, что дано, существует, трудно разрешимо. (Подробнее о проблеме разногласий см. Главу 3 Части 3.)
25. Ценность знания
Существуют различные взгляды на ценность знания. Для платоновского Сократа («Менон») знание имеет практическую ценность. С точки зрения эпистемологии добродетелей Э. Соса знание имеет финальную ценность, поскольку является когнитивным достижением. В одной из своих работ Д. Притчард утверждает, что особую ценность имеет понимание, а не знание. Также, согласно Д. Притчарду, истина, а не знание, является фундаментальной эпистемической ценностью. Дж. А. Картер и Э. К. Гордон утверждали, что финальную ценность имеет не знание (знание-что или знание-как) и не пропозициональное понимание («Я понимаю, что Х»), а объектное понимание («Я понимаю Х»). Но, например, для Аристотеля понимание просто означает больше знания. А. Картер пишет: «Аристотель полагал, что при переходе от знания к пониманию мы приобретаем “когнитивный выигрыш”, который состоит в том, что понимание – это ”больше того же самого”, то есть просто больше знания, хотя это знание о причинах. У современных эпистемологов и философов науки есть глубокие расхождения насчёт того, был ли он прав. В то же время почти все согласны, что переход от знания к пониманию представляет собой важный вид интеллектуального улучшения» [53]. Для оксфордского реалиста начала 20 века Кука Вилсона о мышлении как таковом можно говорить лишь в том случае, если есть подходящая связь со знанием. Поскольку понимание относится к мышлению, оно предполагает знание.
Для Уильямсона понимание – знание причин, знание многих фактов. Оно предполагает знание, объясняется в терминах знания: «Если Вы не знаете, как работает реактивный двигатель, Вы не понимаете, как он работает» [20, р. 24]. Именно знание имеет особую, «центральную эпистемическую» ценность, а не понимание. Знание – фундаментальное эпистемическое благо. Понимание вторично или даже редуцируемо к знанию. Знание, однако, может быть более и менее ценным. Знание-как или знание-почему (что-то случилось) может оказаться важнее знания-что (оно случилось). В то же время все эти виды знания – разновидности пропозиционального знания. В частности, знание-как – пропозициональное знание в практическом модусе. Т. Уильямсон согласен с Платоном, что ценность знания в том, что оно является более стабильным, чем просто истинное мнение (это следствие фактивности знания). Тем самым оно имеет большую практическую ценность для осуществления наших планов и действий, имеющих протяжённость во времени. К этому Уильямсон добавляет ценность рационального элемента знания: «При прочих равных условиях, принимая во внимание рациональную восприимчивость к новой очевидности, настоящее знание делает будущее истинное мнение более вероятным, чем это делает настоящее просто истинное мнение» [9, p. 101]. Это означает, что новое знание – новая очевидность (напомним, что «знание=очевидность»),