следует врываться к нам с папой, – сказала Аделина. – Почему вы не постучали?
– Мама, мы постучали, – хором сказали они.
Филипп бросил на детей суровый взгляд, но был так смешон в чепце с атласным бантом под подбородком, что мальчики прыснули со смеху, а Августа смутилась еще больше.
– Над чем это вы смеетесь? – потребовал Филипп ответа от сыновей. Он совершенно забыл о чепце.
– Над тобой, папа, – ответил Эрнест.
Филипп взял его за плечо.
– Потешаться надо мной задумали?
– Ты, папа, такой милый в этом чепце, – не моргнув глазом, ответил Эрнест.
Только тогда Филипп увидел в зеркале свое отражение и тоже расхохотался. Сняв чепец, он надел его на Августу.
– Ну-ка, посмотрим, какая девушка вырастет из Гасси.
– А что, неплохо, – заметил Николас.
Августа не увидела в глазах родителей ничего, кроме веселья. Она опустила голову и, как только осмелилась, сняла чепец и положила его на кровать. Попугай слетел с насеста и начал клевать чепец, будто задумав с ним разделаться.
Когда дети ушли, Аделина в изумлении сказала:
– Как вышло, что у меня такая невзрачная дочь?
– Честным путем, надеюсь?
– Что ты имеешь в виду? – Она сверкнула глазами.
– Ну, был же в Индии тот парень, Раджа?
Она не огорчилась.
– Какой Раджа? – невинно спросила она.
– Тот, что подарил тебе рубиновое колечко.
– Ах, что это было за время! – воскликнула она. – Какой цвет… какой роман! – Она задумчиво созерцала свое отражение в зеркале. Филипп же снял обмякший от жары воротничок и надел новый.
– Один Николас на меня похож. Слава богу, что не унаследовал мой цвет волос. Не выношу рыжих мужчин, – заметила она.
– У тебя отец рыжий.
– Я и его очень часто не выношу.
Дети тем временем вышли из дома на лужайку. Воскресная одежда придавала им налет солидности, но под ним угадывалась обида.
– Не понимаю, – пожаловался Николас, – почему нас не пустили в сенницу на службу. Там было бы намного веселее.
– Веселее, черт возьми, – вставил Эрнест.
– Мальчики, подумайте над своими словами. В церковь мы ходим не для веселья, – строго проговорила Августа.
– А мистер Мадиган как раз для этого, – сказал Николас.
– Пусть ему будет стыдно, – заключила Августа. – Но я не могу о нем так плохо подумать. Он ходит в церковь, потому что в его обязанности входит сопровождать нас.
– Тогда почему он улыбнулся, когда мы назвали себя окаянными грешниками? – спросил Николас.
– Возможно, он припомнил грехи, что совершил в Ирландии, и подумал, насколько лучше ему живется в Канаде.
Николас нахмурился и засунул руки в карманы.
– Я обязательно пойду на следующее их богослужение, – сказал он, – или хотя бы узнаю, почему не разрешают.
– И я, – вставил Эрнест. – Пойду или узнаю, почему не разрешают.
– Почему