не менее одно мне не давало покоя…
– Может, после свадьбы я смогу поговорить с чудовищами, и тогда воевать будет не нужно… – произнесла я больше себе под нос.
Но услышали все. И взгляды, обращённые на меня, были по меньшей мере удивлёнными.
– Сударыня… но это невозможно, – пролепетала малышка – подруги отчего-то поотводили взгляды, а она собралась с силами, чтобы мне это сказать. – Волхвы говорят, что с ними нельзя договориться. И что мы должны воевать, пока их не станет – так было, есть и будет.
Было, есть и будет… Да. Вероятно, этому порочному кругу и впрямь нет конца.
Разве я могу хоть чем-то помочь?
– Ладно, Мира, ты, верно, переволновалась перед свадьбой… Пойдём домой, – наконец сказала Светлана, кладя руку мне на плечо.
– Да… Глупости всякие говорю, не слушайте меня.
Ответив, я встала и приготовилась было идти дальше, но звонкий голос остановил меня:
– Это не глупости! Было бы хорошо, если бы можно было поговорить с чудовищами! И больше не воевать!
Я обернулась, глядя на малышку, чей хвост вилял, как сумасшедший. Ушки её встрепенулись, а щёки загорелись румянцем волнения. Я сама почувствовала, как краснею.
– Это было бы замечательно, – пролепетала она и уже громче добавила: – Но если тебе и твоему жениху понадобится помощь – я всегда рада!
Улыбка сама попросилась на уста, и я не сдержалась, пропуская её. Сердце наполнилось светлой, белой завистью.
Вот бы и во мне пылало столько огня… Вот бы и я могла взять меч и сразиться за то, во что верю.
– Благодарю тебя, юная сударыня, – низко-низко поклонилась я, очень удивив зверочку. – Надеюсь, ты никогда не потеряешь этой искорки в своей душе… и что ты посетишь мою свадьбу завтра.
– Обязательно! Конечно! – подпрыгнула она, улыбаясь в ответ. – До свидания, великая княжна!
– До свидания! – сказала я, и мне вторили подружки.
Я помахала ей рукой, когда она обернулась, со всех ног торопясь к маме. Вот бы мне хоть когда-нибудь стать такой же смелой, как эта малышка…
А вот и мой дом. Такой же серый, как и все. Зато он отличался теремом[7] – большим и почти не потерявшим старых красок. В нём-то я и живу. Вдали ото всех, но ближе к солнцу.
– Приветствую, Мирочка! И зверочки!
Я завидела отца: видно, к приходу гостей он решил-таки залатать уродливую дыру в заборе.
– Здравствуй, здравствуй, дядя Владимир, – наперебой затараторили подружки, пока я шла впереди.
– Как у вас… Ах ты ж маров сын!
Сердце на мгновение остановилось, но тут же стало биться снова. Похоже, папа молотком ударил себе по пальцу. Я обернулась: он, вспушившийся, полный, весь вспотевший, схватился за большую руку и уставился на неё узкими светло-голубыми глазами.
– Как так, как так… Тебе чем-то помочь? – запричитала Ала.
– Не нужно! – донёсся голос со стороны крыльца. Там стояла мама – её короткие тёмные волосы спрятались под покрытым мукой платком, а руки держали скалку. –