смешно… Во всех сказаниях маги были вершителями судеб, они решали, каким путем должен двигаться мир. У них были цели. Было понимание. А я?.. Я даже за себя-то никогда толком решить не мог. Разве есть у меня право брать ответственность за других? Разве могу я перестать быть шутом? Разрисованным дураком?»
Еще живя в лесу, Шут понял, что совсем не знает жизни. Весь мир его много лет оставался ограничен дворцовыми стенами, которые давали и защиту, и пропитание. А за их пределами… кем он был без своих бубенцов? Как сложилась бы судьба монастырского найденыша, выживи он тогда в свои пятнадцать, но не окажись под сенью Солнечного Чертога? Что сделал бы мир с мальчишкой, который шарахается от оружия и не умеет драться? Который не может постоять не только за себя, но даже и за свою возлюбленную, случись такая в его жизни. Да что там возлюбленную – просто любую женщину, которую обидели бы на его глазах.
Почему-то представилась Элея… Ярко вспомнилась ночь их побега. Эта беспомощность… ничуть не лучшая теперешней, порожденной недугом.
И стало Шуту так беспокойно, так щемяще-тревожно от этой мысли, что он ужом завертелся на своей опостылевшей перине, а потом не выдержал – отбросив одеяло, решительно сел и поставил ноги на пол.
Из щели под дверью тянуло холодом, и пальцы тут же замерзли. Шут поморщился и, поджав их пару раз, осторожно перенес вес тела на обе стопы. На сей раз он не спешил. Глупо падать больше не было охоты.
«И кто бы мог представить, что мне надо будет заново учиться ходить. Думать, как это делается…»
Ему действительно приходилось осмыслять всякое движение, всякое напряжение мышц. Зато через несколько минут Шут стоял. Стоял спокойно и прямо, не колыхаясь из стороны в сторону, точно былинка на ветру. Для этого пришлось собрать все свое сосредоточение в узел и не думать больше ни о чем.
И прекрасно.
Он медленно поднял руки, разведя их в стороны, точно крылья. Шут слушал свое тело. Каждую его частичку. Каждую мышцу, связку, сухожилие… Он заново возвращал себе себя. И знал, что вернуть тело – не самое сложное. Гораздо трудней будет собрать воедино душу, искалеченную убийством Нар, насилием людей в масках и почти двумя месяцами блуждания по бесконечным лестницам и лабиринтам того мира, куда забросила его чужая сила.
Но тело было первично. Для начала следовало восстановить именно его.
3
– Мне кажется, дружочек, ты наконец принял для себя какое-то решение, верно? – спросила Ваэлья на следующий день. Рано утром она, постучав, заглянула к Шуту и теперь смотрела на него внимательно, крутя в руках пучок какой-то травы.
Шут кивнул. Он сидел, прислонясь спиной к высокой подушке, и мог видеть, как могучие порывы ветра клонят из стороны в сторону ветви липовых деревьев за окном.
– Выбрал жить, если я не ошибаюсь… – ведунья смотрела серьезно. Очень серьезно.
– Да… – он вздохнул, отбросил с лица непослушную прядь, мимолетно подумав, что надо бы попросить ленту для волос. – Только вот… не