другая стабильность. Больной стабилен в динамике выздоровления, то есть уверенно идет на поправку.
– В точку, – согласился Степьюк. – А наши «гуру» преподносят стабильность, как постоянное наполнение животов и тихое безоблачное существование. Да еще и при полной независимости от вышестоящих властей.
– Федерализм, что ли? – переспросил я.
– Хуже. Полное отделение и неподчинение. Сами, мол, прокормимся. Пусть каждый человек работает только на себя, становясь при этом самодостаточным. Тогда и денег не надо будет. Потому как от них все зло на планете. Это я вам передал смысл стихов нашего Графина. А еще в них присутствует тезис, что нужно быть всегда чеку, чтобы рядом не оказался человек, мыслящий по-другому. А если такой появляется, то об этом нужно сообщить всем и в первую очередь идеологам «фронта». Да-да! Именно фронта. По их словам, Невирьевский район занял круговую оборону для выживания. Потому что все государство стоит на краю гибели и поэтому старается выживать за счет самодостаточных регионов. Мол, мы не обязаны кормить всю Украину!
– Ты это серьезно? – усомнился я, как и во время разговора с Деревянко. – Это же сепаратизм чистой воды. Если все так, как ты говоришь, то на лицо признаки государственного преступления. То есть призывы к развалу страны и существующей системы государственного управления.
– Я что, по-вашему, не понимаю? – нахмурился богатырь и даже засопел. – Я же тоже, какой-никакой юрист по образованию. Вы попросили рассказать о «болоте», вот я и рассказал.
– Я не сомневаюсь в твоей объективности. Мы же здесь для того, чтобы разобраться. Поэтому не обижайся.
– На обиженных кастрюли падают, – с улыбкой отозвался он. – А в то, что говорил, я и сам иногда слабо верю. Но факт остается фактом.
Я тоже заулыбался, вспоминая слова Батона о том, что на обиженных лампады падают. А по выражению лица Степьюка понял, что свой рассказ о местном «болоте» он закончил. Поэтому напомнил:
– Ты обещал рассказать о Графине.
– Ах да, – спохватился Лэм и добавил уже, как повар. – Приготовил десерт и забыл подать к столу. А это блюдо с изюминкой. Графин появился в Невирье года полтора назад, когда власть Недоли только начинала крепнуть. Поговаривали, что он приехал из Литвы. А в Невирье объявил себя отпрыском древнего графского рода Лиховельских. Были такие в наших краях еще в семнадцатом веке. Кстати, говорят, что наше озеро, поэтому так и называется. А кто-то говорит наоборот. Что какой-то лесной разбойник поселился тогда на озере, а позже присвоил себе титул графа и фамилию по названию озера. Сейчас разве разберешься? Отсюда и легенды всякие о Лиховеле. Самая модная из них о графе Люцимере и его неразделенной любви к местной красавице Берте.
– Это поэтому так называется озеро в Шацке? – уточнил я.
– Ну, да. У нас – Лиховель, а в Шацке – Люцимер. Короче довел этот буржуй Люцимерский сельскую девушку Берту до того, что она в нашем озере утопла. А потом стала русалкой. А граф