что тебя скоро не станет, а Земля этого не почувствует, будет все так же спокойно вертеться.
Пронеслось сообщение о том, что Идущие прошли почти девять миль, прежде чем Керли заработал билет. Говорили, Главный доволен как слон. Гаррати не понимал, как кто-то мог узнать о настроении Главного.
Гаррати вдруг захотелось узнать, что сделали с телом Керли, и он торопливо оглянулся. Но группа уже миновала очередной поворот. Керли не было видно.
– Что у тебя в рюкзаке? – неожиданно спросил Макврайса Бейкер. Ему наверняка хотелось, чтобы вопрос прозвучал абсолютно непринужденно, но его выдавал голос – слишком высокий, пронзительный, почти сорванный.
– Чистая рубашка, – ответил Макврайс. – И непрожаренные гамбургеры.
– Непрожаренные гамбургеры! – скривился Олсон.
– Мясо с кровью хорошо восстанавливает силы, – возразил Макврайс.
– Желудок расстроишь. Блевать будешь всю дорогу.
Макврайс только улыбнулся.
Гаррати слегка пожалел, что не захватил с собой непрожаренных гамбургеров. Насчет восстановления сил он ничего не знал, просто ему нравились непрожаренные гамбургеры. Это лучше, чем шоколад и концентраты. Он вспомнил о своем печенье. Впрочем, после Керли у него пропал аппетит. Да неужели после Керли он может всерьез думать о гамбургерах?
Среди зрителей быстро распространилась информация о том, что один из Идущих получил билет и сошел с дистанции, и они почему-то стали еще громче подбадривать участников Прогулки. Гаррати подумал, что неприятно, должно быть, когда в тебя стреляют на глазах у толпы, а потом решил, что, когда дело заходит так далеко, толпа уже до лампочки. Керли, во всяком случае, было до лампочки. И все же это было бы неприятно. Гаррати сказал себе, что не нужно об этом думать.
Обе стрелки его часов указывали на двенадцать. Они прошли по ржавому мосту, проложенному над глубоким оврагом, и на другой его стороне увидели транспарант: ЛАЙМСТОУН. ГОРОДСКАЯ ЧЕРТА. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА!
Некоторые ребята радостно закричали, но Гаррати решил не нарушать ритм дыхания.
Дорога стала шире, и Идущие свободнее распределились на ней. Теперь они шли уже не такими тесными группами. В конце концов Керли остался в трех милях позади.
Гаррати вынул завернутое в фольгу печенье, повертел его в руках. Усилием воли отбросил грустную мысль о матери. Во Фрипорте он увидит маму и Джен. Они обещали. Он проглотил одно печенье и немного повеселел.
– Знаешь, что я тебе скажу? – обратился к нему Макврайс.
Гаррати покачал головой, сделал глоток из фляги и помахал пожилой чете, сидевшей у дороги с небольшой картонкой, на которой было написано ГАРРАТИ.
– Я понятия не имею, чего мне захочется, если я тут выиграю, – продолжал Макврайс. – В сущности, я ни в чем не нуждаюсь. То есть у меня нет престарелой парализованной матери, отцу не требуется искусственная почка или что-нибудь в этом роде. У меня нет даже младшего брата, умирающего от лейкемии. –