покойны, тятенька. Все будет, как следует.
– То есть одну-то рюмку можешь выпить, потому одна никогда не вредит.
– Зачем же и одну? Бог с ней! Можно перетерпеть. Лучше в другое время выпить.
Они ехали по Обводному каналу и выбирались на Петергофскую дорогу. По дороге попадались трактиры. Отец глядел в окошко и читал вслух трактирные вывески. То и дело слышалось:
– Трактир «Город Амстердам», «Венеция», «Свидание друзей», «Ренсковой погреб иностранных вин». – Прочитав с десяток вывесок, отец кивнул на какой-то трактир с пунцовыми занавесками в окнах и сказал: – В этом трактире орган чудесный. Селиверст Потапыч сказывал.
– Нынче, тятенька, везде органы прекрасные, потому в этом вся выгода, – отвечал сын.
Отец умолк, но, подъезжая к следующему трактиру, опять заговорил:
– А ведь брюхо-то у меня все еще щемит, ей-богу! Даве выпил водки, так думал, что уймется, ан нет, не унялось. Думаю, не хватить ли еще рюмочку с бальзамцем?
– Ну, полноте, тятенька! Что так зря пить! – увещевал сын. – На месте выпьете. Ведь уж там наверняка угощать будут.
Отца покоробило.
– Эх, дурья голова! Да нешто я подумал бы об водке, кабы не холерное время? Холера теперь – вот в чем дело. Ну что за радость, как ноги протянешь?
– Не протянете, Бог милостив.
– Нет, уж ты там как хочешь, а я выпью, потому что что-то даже в бок стрелять начало. – Пров Семеныч высунулся в окошко и закричал извозчику: – Стой! Стой!
Сын начал его уговаривать:
– Тятенька, бросьте! Ну что за радость хмельным приехать?
– С одной-то рюмки? Да что ты, белены объелся, что ли? Наконец, какой ты имеешь резон меня останавливать? Нешто ты не чувствуешь, что я тебе отец? Хочу выпить и выпью.
– Воля ваша, как хотите, а только маменька, знаючи ваш нрав, просила вас не допущать.
– Дура мать-то твоя да и ты-то дурак! Благодари Бога, что я в духе, а то бы не миновать тебе трепки. Подожди меня в карте, а я сейчас выйду.
Карета остановилась. Отец вышел из кареты и отправился в трактир, а сын остался в ней дожидаться его.
Прошло минут с десять, а отец все еще не показывался.
«Ну, застрял тятенька! Пойти полюбопытствовать на него да посмотреть, нельзя ли как-нибудь его выманить», – подумал сын и хотел уже отправиться в трактир, как вдруг к окну кареты подбежал трактирный служитель с салфеткой на плече.
– Вас в заведение требуют. Пожалуйтесь… – проговорил он, ради вящей учтивости проглатывая слова, и отворил дверцы кареты.
Сын отправился в трактир и вошел в буфетную комнату. Около буфета стоял Пров Семеныч. По лицу его было видно, что он уже успел хватить не одну с бальзамчиком, а несколько. Он размахивал руками и вел прежаркий разговор с буфетчиком. Завидя входящего сына, он крикнул:
– Что, чай, заждался меня в карете-то? Посиди здесь, отдохни, а я сейчас. Что на солнце-то жариться? Здесь прохладнее. Я вот земляка нашел; тридцать верст всего от моей родины, так толкуем. – Он кивнул на буфетчика и тотчас рекомендовал ему сына: – Сын мой. Вишь, какого оболтуса вырастил!
– Доброе