«Свет и Тени» французских маршалов времен эпопеи неуемного «генерала Бонапарта» (Тулон, 1793 – Ватерлоо, 1815): от Бернадота до Мармона
Даву и желал ему поражения. Рассказывали, что позднее Бернадотт вроде бы проговорился и по сути дела выдал себя: «Это мне-то получать приказы от… Даву!»
Врядли следует искать причину подобного «маневра» в профессиональной некомпетентности Бернадотта вплоть до отсутствия у него оперативного мышления. Остается профессиональная ревность!? На военном Олимпе, как известно, нет места для двоих: там слава достается самой дорогой ценой – морем крови (своей и чужой) и смертями «бесчисла» (с обеих сторон)!
Дело в том, что «по букве закона» Бернадотт с его I-м корпусом в точности выполнил приказ своего императора и двигался туда, куда ему было заранее указанно письменно. Бернадотт потом попытался было оправдаться, сославшись на трудности преодоления горного перевала и двух рек, протекавших по гористым ущельям, между ним и Даву, на нечеткие и запоздалые указания главного штабиста Великой армии Бертье, поскольку никакого приказа на присоединение к Даву он так и не получил. Не исключается, что Наполеон, дабы снять у потомков все «непонятки» с этой ситуации в отношении себя любимого (он не только все придумал, но и все координировал!!!) задним числом в армейском бюллетене указал, что Бернадотту еще накануне было четко приказано идти на помощь Даву.
В общем, формально были правы Наполеон и Бертье, но морально виноват оказался… Бернадотт. Он, умевший действовать по обстановке и для пользы дела иногда нарушавший приказы начальника (вспомним хотя бы его самостоятельное изменение маневра в ходе Аустерлица – не к Даву на Сокольниц, а – на Працены к Сульту!), в этой кампании предпочел действовать сугубо по субординации. Поскольку на момент движения корпусов никакого приказа поддержать Даву сам Наполеон Бернадотту не дал, то Бернадотт предпочел действовать не по неписанным правилам армейской этики и взаимовыручки, как того потребовала спонтанно изменившаяся оперативная ситуация, а согласно букве имевшегося у него первого приказа на раздельное стратегическое движение к намеченному пункту сбора. После того, как Даву выступил с утверждением о том, что он посылал к Бернадотту своих адъютантов с просьбой о помощи, но тот предпочел ее проигнорировать, причем, в самой оскорбительной форме, сторону Даву приняла не только армия, но потом и большинство французских историков.
…Кстати сказать, какой бы ни была причина бездействия Бернадотта, вся армия не только громко осуждала его, но и с нетерпением ждала самого сурового наказания для наполеоновского свояка. Повторимся, что среди большинства генералов, не говоря уж о маршалах, его никогда особенно не любили. Рассказывали, что взбешенный Наполеон потом дико орал на него: «Вас нужно отдать под трибунал и расстрелять!» В порыве гнева он вроде бы даже подписал приказ об этом, но затем передумал и разорвал его. Он даже признавался в этом, но уже много лет спустя – о-ве Святой Елены. Поговарили, что