разобрать. Она смотрит, но понять можно, что морщится:
– А ты кто такая?
– Я Гули подруга! Ей срочно помощь нужна!
– Чёрт бы побрал эту Гулю. – Дверь перед лицом Эбби резко закрывается с оглушительным металлическим хлопком. Становится бесконечно обидно. Неужели никому нет дела? Почему же, как воевать, то все, а как помочь умирающему, так никого здесь нет?
Эбби стоит одна, в темноте, напротив двери, которая закрылась перед её лицом. Обида никуда не уходит, остаётся с ней. В голове никак не может прижиться тот факт, что только одной Эбби не плевать на судьбу человека. Мысли, обуревающие её, вливают в вены страдалицы отраву более губительную, чем яд самой лютой горячки. Но делать нечего, хватит мёрзнуть на открытом воздухе. Эбби отправляется домой к Бахрамовым, шоркая ногами и чувствуя собственную беспомощность. Когда доходит до нужного дома и поднимается на нужный этаж, то замечает, что прихожая квартиры гораздо более пустая, чем прежде. Тут до Эбби доходит – она забыла закрыть дверь, так что всё самое ценное из квартиры товарища майора просто украли. Айфон тоже куда-то испарился, как и брошенная на полу толстовка. Это место теперь навивает одиночество. А дверь в ванную как была закрытой, так и осталась. Эбби пытается её открыть, дёргает ручку несколько раз, та дрожит, но не поддаётся.
– Гуля, ты меня слышишь?
Ответа не последовало. Ещё трижды Эбби пробует пробиться внутрь, но безуспешно. Не остаётся ничего другого, кроме как бросить это дело и пойти домой. Мама наверняка её уже обыскалась.
Фонари у дороги горят через один, а где-то вдалеке слышатся выстрелы. Наверно, это в порту. В порту часто стреляют по ночам. Но к этому все привыкли, стрельба в городе, например, ничем не удивительнее дождя. Хотя больше это похоже на грозу. Та тоже может убить, если оказаться неподалёку. При таких локальных конфликтах есть правила, такие же, как во время грозы. Эбби в школе учили. Но самым надёжным способом выжить является, конечно же, непричастность к происходящему.
На заборе, среди надписей о мире, Эбби вдруг замечает свою фамилию и подпись рядом: «шлюха». Это портит настроение лишь тем, что теперь придётся просить у своего единственного друга баллончик с краской, чтобы это замазать. Вдруг мама увидит. Она тогда очень расстроится.»
– Следующим утром я сказала Степану Алексеевичу про Гулю, и он, конечно же, отправился туда. – Вспоминает ведьма. – Не знаю, что дальше было. Мне не рассказали.
– Так почему же вы не убили себя?
– Маму жалко было.
– Можете больше рассказать про родителей?
– Так да, так могу. Маму мою звали Мария, она учителем работала. Отец шваль, на заводе работал, но он больше выносил из дома, нежели приносил. О, милый доктор, а знаете, есть мне, что вам рассказать о родителях. Это был мой четырнадцатый день рождения. Последний из тех, что я провела в России…
«– Папа придёт? – Спрашивает любопытная Эбби, сидя за кухонным столом вместе с мамой.
– Надеюсь, что придёт. –