я тебя помню.
– Я не могу так сразу!
– А я могу.
В мгновение ока он обмотал ленту вокруг моей шеи в два оборота, оставив концы свободно свисать на груди, и я сглотнула в тугом ошейнике, замирая от ужаса и трепета одновременно. Такого со мной еще не делали раньше. С другой стороны, никого, похожего на Джеймса, со мной рядом тоже раньше не появлялось.
Глядя мне в глаза, он неторопливо расстегнул верхнюю пуговицу на своей рубашке. Я приготовилась к заманчивому зрелищу, но к тому, что увидела, оказалась совершенно не готова. Когда Джеймс вынул все пуговицы из петель и чуть развел в стороны полы рубашки, мой ошеломленный взгляд натолкнулся на грубые, уродливые рубцы на его твердой груди, и все тело прошиб холодный пот. От спиртного я могла отказаться, сделав вид, что пью. К тому же, мой почти полный бокал валялся уже в осколках в углу балкона. Но от эмоциональных потрясений защититься не получалось.
Шрамы шли прямо над крохотным тугим левым соском Джеймса и складывались в причудливый узор. Один из рубцов краем даже заходил на ареолу, и я поморщилась, представив, как больно, наверное, такое терпеть. Нет, это даже не узор, а буквы. Очень символично написанные, прямо над сердцем. «ФЭЙ» – как будто кто-то криво нацарапал мелом на неровной доске. Имя, которое преследовало меня с самого пробуждения, как кошмар наяву.
– Этого ты тоже не помнишь? – прошептал Джеймс, продолжая гладить мое лицо, волосы, плечо, шею и ключицы. Пальцы его подрагивали, глаза снова потемнели, губы кривились: полуулыбка-полуоскал. – Как взяла стекло от разбитой бутылки? Как резала меня по живому? Как слизывала мою кровь? Хотела, чтобы я никогда тебя не забывал, всегда носил вот здесь. Я не забываю.
Шокированная, едва ли я могла даже покачать головой. Я никогда так не делала! Я никогда не резала людей стеклом от разбитой бутылки! Я просто не могла так сделать! Это шло вразрез с моим характером, моими привычками, да самим моим пониманием добра и зла!
– Не помнишь? – продолжал он. – Как мы трахались потом, даже не отмывшись от крови, и так орали, что соседи вызвали полицию. Подумали, что кого-то убивают. Как ты орала, Фэй, – он приблизил лицо к моему почти вплотную, глаза в глаза, – умоляла меня, чтобы я глубже всаживал в тебя член, что тебе все мало. Ты была ненасытной и дикой, такое непросто забыть.
– Кристина, – тихо, но твердо проговорила я, вытянувшись перед ним в струну. – Нет. Не помню.
– Кристина-а-а… – на выдохе повторил Джеймс и провел большим пальцем по моим губам, оттягивая нижнюю, а затем накрыл их своим ртом.
Я закрыла глаза, но под веками продолжало стоять изображение извилистых рубцов. Моя ладонь сама нашла грудь мужа, пальцы скользнули по узловатым шрамам – такие остаются после глубоких ран, плохого лечения, долгого заживления – повторили узор, и Джеймс застонал мне в губы.
– Почему ты не убрал их? – простонала и я, пытаясь оттолкнуть его и отворачиваясь. – Не зашлифовал лазером?
– Зачем? Такое