от полнейшей тишины «Колдостана» мне становилось не по себе. Может, все это будет казаться не таким невероятным, если выйти на улицу и убедиться в том, что деревья и трава настоящие.
Я побежала вниз по лестнице, провожаемая взглядами с масляных портретов и фотографий. И уже потянулась к медной ручке двери, когда тишину, словно острым ножом, разрезал голос Максин. А ведь я даже не заметила ее в вестибюле!
– Куда это ты?
Она сидела на шелковой кушетке у стены с книгой в руках и выражением ужаса на лице.
– Прогуляться по парку?
– Нет-нет. Нельзя, – рявкнула она, и по ее интонации я поняла, что допустила серьезный промах.
– Но… – прошептала я, и глаза у меня защипало от слез, как всегда, если мне становилось неловко или стыдно.
Господи, за последние сутки я слишком уж часто плакала. Надо постараться больше не распускать сопли.
– Нам ни в коем случае, никогда нельзя выходить отсюда без сопровождения, – твердо произнесла Максин. – Это ясно?
– Да, – пискнула я, хотя мне было ни капли не ясно.
– Отлично. Тогда идем со мной, – позвала она с натянутой улыбкой. – Ты спустилась как раз вовремя. Пора познакомить тебя с великой Выкоцки.
Глава 5
Большая черная дверь выделялась на фоне белого вестибюля, словно разинутая пасть чудовища. День клонился к вечеру, и мраморный пол отливал розовым под лучами закатного солнца. Максин вытянула длинные пальцы, приподняла дверной молоток в виде золотого орла и резко отпустила. Глухой стук отдался вибрацией в моем теле.
– Войдите! – позвал ледяной голос.
– Удачи! – воскликнула Максин как-то чересчур бодро, что было на нее не похоже.
Я перевела дыхание и повернула медную ручку.
Шагнув за порог, я очутилась в слабо освещенной комнате, закутанной в темное дерево и черный бархат. Всю дальнюю стену занимали полки, нагруженные миниатюрными баночками и скляночками под слоем пыли. Сводчатый потолок украшали высушенные лекарственные травы и букеты гипсофилы – растения с мелкими белыми цветочками. Они висели вниз головками, подвешенные на плотной нити, и едва не касались моей макушки. За столом из черного дерева сидела дама лет шестидесяти. Перед ней тихо жужжали изящные медные инструменты, высились стопки пожелтевших бумаг и стояла целая кучка высохших чернильниц.
Директриса была с ног до головы одета в черный бархат, в тон своему кабинету. Платье до пола и накидка выглядели в точности как наряды остальных девушек и женщин, которые встретились мне в этой академии, если не считать ткани и громадной броши из лунного камня на воротнике. Белоснежные волосы были убраны наверх в прическу стиля помпадур. Директриса сидела, держа спину ровно, словно статуя, и щурилась на меня поверх своего острого носа. Все это время она постукивала по столу пальцами – такими бледными, что они казались едва ли не прозрачными, и на костяшках проступали фиолетовые вены. Мне подумалось, что директриса быстро нашла бы общий язык с миссис Кэрри.
– Должно быть,