богатое воображение – вот что мне кажется. Впоследствии она опубликовала роман, в котором, судя по всему, хотела представить – в карикатурном виде, можно сказать, – мою недостойную персону. Я не стал читать, но Ральф отчеркнул для меня самые главные фрагменты. По-видимому, она хотела передать мою манеру говорить: американские словечки, гнусавое произношение, особенности типичного янки, звезды и полосы[11]. Но получилось не очень-то похоже, наверное, она была не слишком внимательна. Я бы не возражал, чтобы она описала, как и что я говорю, раз уж ей хочется. Но мне очень неприятно, что она даже не потрудилась вслушаться. Конечно, я говорю, как американец, – не могу же я говорить, как готтентот[12]. Тем не менее я говорю – и все вокруг меня прекрасно понимают. Но я говорю совсем не так, как пожилой джентльмен из романа этой леди. Он не американец, да и вообще он ниоткуда! Я рассказал об этом, чтобы показать вам, насколько неточны бывают романы. Конечно, поскольку у меня нет дочерей, а миссис Тачетт живет во Флоренции, я не мог узнать, как здесь живется молодым леди. Представляется, что девушкам из низшего класса живется нелегко, но я полагаю, у их сверстниц из высшего класса положение гораздо лучше.
– Помилуйте! – воскликнула Изабелла. – И сколько же у них классов? Не меньше пятидесяти, наверное…
– Ну, я никогда не считал. Да и не обращал на это особого внимания. Вот почему быть здесь американцем – преимущество. Ты не принадлежишь ни к какому классу.
– Надеюсь, что так, – произнесла Изабелла. – Представить только: принадлежать какому-то английскому классу!
– Я думаю, некоторые живут очень неплохо. Особенно верхушка. Но для меня, впрочем, существует только два класса: люди, которым я доверяю, и люди, которым я не доверяю. И вы, моя милая Изабелла, принадлежите к первому.
– Очень вам признательна, – быстро ответила девушка.
Иногда казалось, что она принимает комплименты довольно сухо, стараясь как можно скорее их пресечь. Потому ее часто называли бесчувственной, не понимая, что на самом деле Изабелла просто не хотела выдать себя – комплименты ей приятны бесконечно. Показать это – значило показать слишком многое.
– Я уверена, для англичан очень важны условности, – добавила девушка.
– Да, у них все очень жестко установлено, – признал мистер Тачетт. – Они все предусматривают заранее, ничего не оставляя на последний момент.
– А мне не нравится все предусматривать заранее, – сказала Изабелла. – Я больше люблю неожиданности.
Ее дядю, казалось, позабавила такая определенность в предпочтениях.
– Но все же я могу сказать наперед, что вас ждет большой успех, – произнес он. – Полагаю, что такое предвидение вам нравится.
– Я успеха не добьюсь, раз для них важны условности. Для меня условности совсем неважны. Я как раз их противница. Это англичанам не придется по вкусу.
– Нет, нет, вы абсолютно ошибаетесь, – сказал старик. – Нельзя предсказать,