переводом титула «автохтон», который носил старший из византийских императоров.
В.О. Ключевский отмечал: «В новых титулах и церемониях, какими украшала или обставляла себя власть, особенно в генеалогических и археологических легендах, какими она старалась осветить свое прошлое, сказывались успехи ее политического самосознания. В Москве чувствовали, что значительно выросли, и искали исторической и даже богословской мерки для определения своего роста. Все это вело к попытке вникнуть в сущность верховной власти, в ее основания, происхождение и назначение. Увидев себя в новом положении, московский государь нашел недостаточным прежний источник своей власти, каким служила отчина и дедина, т.е. преемство от отца и деда. Теперь он хотел поставить свою власть на более возвышенное основание, освободить ее от всякого земного юридического источника. Идея божественного происхождения верховной власти была не чужда и предкам Ивана III; но никто из них не выражал этой идеи так твердо, как он, когда представлялся к тому случай» [Ключевский В.О.: Том 2, С. 166–167. История России, С. 21559–21560].
Русское политическое сознание отразило происшедшие перемены в новых доктринах, самой известной из которых стала теория «Москва – третий Рим». Согласно этой теории, московские князья выступали прямыми преемниками властителей «второго Рима» – Византийской империи. Уже дед Грозного именовал себя «царем всея Руси». Правда, он воздержался от официального принятия этого титула, не рассчитывая на то, что соседние государства признают его за ним. Иван III употреблял его только в сношениях с Ливонским орденом и некоторыми немецкими князьями.
Царь, в системе русского мировидения, является проводником в политическую жизнь воли Божией. «Царь повелевает, а Бог на истинный путь наставляет». «Сердце царево в руке Божией». Точно так же «Царский гнев и милость в руках Божиих». Чего Бог не изволит, того и царь не изволит». Но получая власть от Бога, царь, с другой стороны, так всецело принимается народом, что совершенно неразрывно сливается с ним. Ибо представляя перед народом в политике власть Божию, царь перед Богом представляет народ. «Народ тело, а царь голова», и это единство так неразделимо, что народ даже наказуется за грехи царя. «За царское согрешение Бог всю землю казнит, за угодность милует», и в этой взаимной ответственности царь стоит даже на первом месте. «Народ согрешит – царь умолит, а царь согрешит, – народ не умолить». Идея в высшей степени характеристичная. Легко понять, в какой безмерной степени велика нравственная ответственность царя при таком искреннем, всепреданном слиянии с ним народа, когда народ, безусловно ему повинуясь, согласен при этом еще отвечать за его грехи перед Богом.
Что объединяет Киев и Москву так – это, прежде всего, христоцентрическая природа государства и культуры. Киевская и Московская Русь – это теократия, в которой Бог освящает и ограничивает власть государя. При рассуждении о Христианской симфонии, о церковном помазании