длинный. Не больше 12 квадратных метров навскидку. Только и умещалось, что два стола, два шкафа, оргтехника и стулья вдоль стены, оставляя крохотные проходы между этим нагромождением. Несуразной планировки помещение. Везде были папки, бумаги и какие-то схемы. Одинокий, выживающий неведомо как в таких условиях фикус о шести листьях ютился у стены напротив стульев на деревянном длинном и довольно ненадежном чурбачке. Вероятно, цель его обитания в этом кабинете была создать в интерьере хоть немного уюта и расположить посетителей на благожелательный лад. Вот он и держался. Интересно, сколько раз его роняли со столь неустойчивой подставки, пока не привыкли рефлекторно огибать, не глядя? Пахло пылью. А еще… Кабинет был просто пропитан эмоциями. Черно-желтой полосатой прожигающей кислотной ненавистью, алчной жадностью, имевшей прокисший горьковатый привкус пропавших яблок опять же желтого цвета. Радостью простой и честной, а также, жадной радостью с луковым запахом, тем самым луком, припущенным слегка в нерафинированном подсолнечном масле. Радость цвета сизого дыма – с запахом нечестной наживы. И это еще не все. Не меньше, воздух был пронизан такими эмоциями, как покорность (или даже обреченность) и безразличие. Они отдавали пресным хлебом и содой. Отвратительный букет. Примерно такой же бывал во всех больницах. С небольшими вариациями, конечно. Даже обычной чувствительности человеку становится неуютно в обоих госучреждениях именно из-за «букетов» этих эмоций, настолько насыщенных, если не сказать – плотных, почти материальных на ощупь. И это только самые сильные и ощутимые эмоции. Часами, наверное, можно распутывать клубки этих цветов и запахов чтобы догадаться в общих чертах об историях, происходящих в этих стенах.
Вернулся молодой юркий лейтенант, раскрыл папку и предложил на́чать. Удивительно, что он даже не спросил Никин паспорт. Ну или хотя бы не убедился, что Ника – это Ника в принципе. Ну да ладно. Не ошибся же – остальное просто детали. Не будем учить молодого сотрудника работать. На вопрос о том, что ей грозит, был дан уклончивый ответ, мол, суд решит, и вообще, он это дело не ведет, а просто подменяет сотрудника.
Ничего нового Ника, в общем и целом, не услышала. Ей предложено было написать объяснительную, но только лишь Ника примостила неловко на колене выданный ей фанерный планшет с ручкой и соответствующим бланком, как дверь без стука отворилась, и на пороге появился средних лет мужчина в обычном гражданском недурном весьма костюме, с плотно повязанным широким узлом под самое горло галстуком. Ника никогда не могла понять, как они, галстучные, не задыхаются, если широченный и явно очень жесткий узел буквально упирается в кадык. От мужчины исходила целая смесь запахов – лосьона для бритья, дезодоранта, одеколона и чего-то еще. Вероятно, весьма, что запахи сочетались и даже были приятны в умеренном весьма количестве, но в таком маленьком непроветриваемом помещении они тут же назойливо весьма заполнили собой все пространство.
Лейтенант,