ровня усаживается рядом со стариком.
– Соголон, познакомься с моими друзьями, – говорит Кеме.
Первым оборачивается старик, и Кеме начинает с него:
– Это Алайя. Не удивляйся, если где-нибудь в Малакале или Миту ты встретишь такого же, как он. Скорее всего, это будет его близнец.
– А если таких восемь или больше, то всё равно близнец? – интересуется старик.
– Больше восьми – это уже инцест, а не близнец, – поправляет соседка, и угол опять взрывается хохотом.
– Эту злодейку, что рядом, зовут Бимбола.
– Каждую бабу, видящую мужика насквозь с его дурью, клянут не иначе как злодейкой, – усмехается Бимбола и глазами указывает Соголон местечко, куда можно сесть.
Кеме продолжает:
– Семикрыла ты знаешь, но, наверное, впервые видишь его лицо. А слева от меня Берему, лев с самой гадкой пастью во всем Фасиси. Да, зверюга?
Лев снова издает утробный рык.
– А вот справа… Справа от меня та, кого бы вам лучше не знать.
Из темноты что-то шлепает Кеме по голове, сбоку.
– Женщина, чем ты меня, черт возьми, сейчас угостила?
– Тем, чем угощают Берему, – является в поле зрения та, видная. – Я Ому. А ты кто будешь? – спрашивает она гостью.
– Я Соголон.
Кеме смотрит на старика и спрашивает:
– Ну так что, Алайя, как там наш Король?
– Дворцу служишь ты. А я всего лишь гриот.
– Который знает о власти новости, неизвестные даже ей самой?
Алайя дважды стучит посохом по ковру.
– Король все думает свои думы, – возглашает он, и лев рычит.
– Да. Берему, напомни ему, чтобы не раскидывал дерьмо, – подает голос один из сидящих.
– Ничего, – успокаивает Ому. – Представь, что мы у тебя в спальне.
– Помолчи, – одергивает ее Кеме.
– Я ничего и не говорю.
– Зато думаешь. Берему, а что скажешь ты?
В ответ снова рык, затем урчание, а затем звук, которого Соголон от льва никак не ждала.
– Людям наверху, в небе, нет дела до Короля, кем бы он ни был, – говорит Алайя.
– В каком смысле?
– В смысле, что ваш принц держит себя так, будто корона у него уже на голове, а Король все глубже погружается в свои неясные думы. Две ночи назад он их почти уже завершил. Впервые за три луны принц явился во дворец, а его никто не вызвал. И тут Кваш Кагар решил, что надо бы поработать еще, даже встал и сделал несколько шагов, пока его не уложили обратно в постель. Видели бы вы лицо принца, когда Короля увозила колесница. Взгляд был такой, что можно плавить им серебро.
– Колесница далеко его не увезла, – вполголоса рассказывает Бимбола. – В Тахе его сняли с девки, как только она под ним затихла. Прямо среди улицы, а ему и наплевать, что его видели. Так после этого сангомины нашли ее дом и спалили дотла. Только на этой неделе те ублюдки-деточки…
– Бимбола, – встревает Кеме.
– Отстань, я говорю как есть, – отмахивается